Ромка, валявшийся на одеяле с руками, закинутыми за голову, покосился на меня и с тяжким вздохом сел:

– Может, это моя мечта – быть Ивановым?

– Врешь! – убежденно сказала я. – Не может быть у человека такой мечты!

– Откуда ты знаешь? – заупрямился он.

– Я знаю, – уверенно сказала я. – Я сама Иванова. Татьяна Иванова, понял?

– Серьезно? – Рома очень оживился, заблестел глазами. – Танюх, а ты будешь возражать, если супруг захочет взять твою фамилию?

– Это что, предложение руки и сердца? – съязвили мы с Тяпой.

Рома смутился.

– Сначала скажи, как твоя настоящая фамилия! – потребовала я.

– Смеяться не будешь? – он посмотрел на меня с недоверием. – Моя настоящая фамилия Любовный. Роман Любовный, можешь себе представить?

Я подавила смешок.

– Да-а, Любовный Роман – это звучит… Да ты не расстраивайся, у всех есть недостатки, – пожалела его я. – Вот у меня, например, растроение личности.

– Чего?!

После этого мне пришлось подробно рассказать Роме про Тяпу и Нюню, предварительно также потребовав, чтобы он не смеялся. Смеяться он не стал, помолчал немножко, глядя на меня вполне душевно, с симпатией, а потом вдруг спросил:

– Ты Саймака читала?

– Ну?

– Помнишь, в каком-то романе у него в одном теле жили три разума с разных планет. Сначала каждый тянул одеяло на себя, а потом они дозрели до слияния. У тебя тоже все образуется, когда ты дозреешь до слияния и перестанешь тянуть одеяло на себя.

– Ты вообще о чем говоришь? – с подозрением спросила я, посмотрев на расстеленное на земле одеяло.

Ромка гостеприимно похлопал по нему и подвинулся.

– Полагаешь, это поможет? – усомнилась я.

– Не поддавайся! – заволновалась Нюня.

– «Слияние»! – фыркнула Тяпа. – Во загнул! Сначала спроси, как он относится к контрацепции.

– И к детям! – посоветовала Нюня.

– А ну брысь отсюда! Обе! – сказала я и бухнулась на одеяло, как спелое яблоко.

Не иначе – дозрела.