Я послушно приобнял девушку и она, обжигая ухо дыханием, едва слышно прошептала:

— Заслони… спиной… вход…

То, что у нее на уме, понять было нетрудно. Я плотно прижался к щели, полностью перекрывая ее, а Травинка, резко шагнув назад, открыла свою Скрижаль и активировала какую-то Руну!

Соцветия «случайно» оброненных цветов вдруг взорвались облаками светящейся пыльцы, мгновенно заполнившей всю пещерку. Такое уже было — на ферме, когда мы свалились с сенника, и тут произошло то же самое — в гуще мерцающей пыли материализовалась маленькая фигурка, трепещущая прозрачными крылышками.

Шпионка-Пикси!

Я не сомневался, что Говорящая продолжает отслеживать каждый шаг своей дочери во фригольде, и почти сразу понял, зачем Травинка заманила меня сюда. Руна-соглядатай не могла не последовать за нами, а тут была ловушка — выбраться некуда!

В руке Травинки появился сачок — таким ловят насекомых, и девушка азартно взмахнула им, охотясь за ускользающей Руной. Однако поймать Пикси оказалось непросто — неуловимо быстро перемещаясь, маленькая шпионка металась в гроте в поисках выхода. Все попытки моей возлюбленной оказались тщетны — Пикси была гораздо быстрее и легко избегала плена.

Травинке нужно было помочь, да и сам я давно мечтал покончить со шпионкой, не дающей нам побыть наедине! Пользуясь тем, что девушка повернулась ко мне спиной, я молниеносно открыл свою Скрижаль и вывел наружу одну из своих Рун — наверное, единственную полезную в такой дурацкой ситуации.

Призрачная Рука! Белый Дьявол разъяснял мне, как правильно пользоваться этой Руной, когда мы обсуждали способы избавиться от шпионки. Для всех, не обладающих особым зрением, призрачная рука-манипулятор оставалось невидимой. А значит, ни Травинка, ни Пикси не могли обнаружить ее присутствие. Сделав резкое хватательное движение, я поймал невидимыми пальцами крылатую дрянь, заставив ее оставаться на месте на мгновение дольше обычного — и сачок Травинки накрыл цель.

Отлично!

— Бутылку, Сигурд, быстрее! — закричала Травинка. Она не без сопротивления пропихнула Пикси в подставленное мною бутылку — и тут же ловко закупорила ее половинкой липкого ореха. Клейкое содержимое облепило горлышко, не оставив даже малейшей щелки.

— Все, мы ее поймали! — Травинка торжествующе потрясла запечатанным сосудом. Внутри, в облаке пыльцы светился маленький силуэт Пикси. Руна-шпионка металась в разные стороны, как пойманная стрекоза, натыкалась на стеклянные стенки и бессильно билась в них, и, кажется, отчаянно чихала. Что ж, я мог ее понять — от пыльцы ужасно чесался нос и першило горло. Осторожно взяв у девушки бутылку, я внимательно пригляделся. Действительно, маленькая феечка, очертания туловища девичьи, даже что-то, напоминающее одежду. Кажется, она погрозила мне крошечным кулачком!

— А она не вылезет отсюда? — спросил я, — Я думал, она что-то вроде призрака…

— Нет, просто невидимка. Такие существа не могут проходить сквозь материальные преграды. Будь хоть маленькая щель, Сильви бы вылезла. А так — будет сидеть здесь, пока время действия Руны не кончится! Апп-чхи! — вдруг звонко чихнула девушка и тут же сконфузилась, — Ой. Пойдем на свежий воздух, Сигурд, здесь дышать невозможно…

Снаружи она вновь завладела бутылкой и, подбежав к ручью, осторожно погрузила ее в воду. Накренившись, сосуд поплыл по ленивому, медленному течению. Разбиться о камни земному изделию не грозило, а ниже ручей заканчивался небольшим озером во впадине плато, так что Пикси предстоял увлекательный круиз.

— Счастливого плавания, Сильви! — помахала ручкой Травинка, — Больше не смей за нами шпионить, поняла?

Она счастливо улыбнулась и обняв меня, объявила:

— Все, теперь нам никто не помешает!

Под кожей бегали мурашки от ее близости. Наверное, подействовало адамово яблоко, а может, просто химия организма, но Травинка вдруг показалась такой красивой и невероятно притягательной, ее полуоткрытые нежные губы — такими зовущими, что я не удержался и начал целовать ее. Девушка замерла, словно прислушиваясь к своим ощущениям, а потом стала отвечать — да с такой страстью, что мы долго не могли оторваться друг от друга и пришли в себя, только уперевшись в колючий ствол адамова дерева.

— Подожди… — учащенно дыша, Травинка уперлась мне ладошками в грудь, — Давай найдем местечко получше…

Среди скал, на самом окраине рощи нашлась уютная полянка, с трех сторон окруженная густыми зарослями, а с четвертой — выходящая на скалистый обрыв, за которым простиралась желтая сетка Расколотых Земель. У меня, как у опытного рейдера, в крипторе нашлась плотная подстилка с пушистым покрывалом, девушка осторожно опустилась на него рядом со мной и вдруг воскликнула:

— Посмотри, как красиво, Сигурд!

Вид открывался и правда потрясающий, очень романтичный — под лучами угасающего Игг-Древа Расколотые Земли приобрели непередаваемый, невиданный на Земле пейзаж. Медленно надвигались тени, шаг за шагом отодвигая световой круг и все выше поднимались сияние, окрашивая рефракционную дымку всеми оттенками золота.

Волшебное зрелище.

Повинуясь внезапному порыву, я вдруг произнес:

Это было давно, это было давно

В королевстве у края земли

Там я девушку знал, я ее называл

Именем Аннабель Ли

Я любил, был любим, мы любили вдвоем

Только этим мы жить и могли…

Ресницы Травинки восхищенно дрогнули, она замерла, и чувствуя, что на верном пути, я продолжил, сам не понимая, откуда берутся слова:

Я ребенком там был и ребенок она

В королевстве у края земли

Но любили любовью, что больше любви

Я и Аннабель Ли

Серафимы крылатые с выси небес

Не завидовать нам не могли…

Здесь, под сенью золотого Игг-Древа, на фоне открывающейся панорамы Расколотых Земель стихотворные строки обрели новый смысл. Магия поэзии прошла сквозь тысячи и миллионы лет, поразив нас — ведь и я, и Травинка сейчас понимали — это же мы, это про нас…

— Как красиво, Сигурд, — завороженно произнесла Травинка, — А что дальше? Или это конец?

— Я не помню, — признался я, — Можно посмотреть, в базе вокса есть, наверное…

— Не надо, — прошептала девушка, — Иди ко мне…

Умом я понимал, что здесь и сейчас, наверное, произойдет то, чего мы так долго ждали, но ум — плохой советчик в любовных делах. Я с нарастающей страстью целовал Травинку, не в силах поверить, что сейчас она станет моей — и девушка отвечала мне тем же, больше не опасаясь, что кто-то снова помешает нам. Мы сплелись в объятиях, нетерпеливо пытаясь добраться друг до друга, соприкоснутся наконец жаждущими телами, и со смехом помогали друг другу избавиться от ненужной одежды.

Обнаженная Травинка поразила созревшей женственностью своей фигуры. С белокожего, стройного, гибкого тела девушки можно было смело ваять скульптуры античных богинь. Было в ней что-то хрупкое, эльфийское, нечеловечески изящное — как в Азимандии, но оно вызывало восхищение и трепет, а