- Намекаю? Прямо говорю. Нам вчера было очень хорошо. Разве ты не помнишь мои руки, мои губы…Я был прав, ты страстная малышка.

Я стиснула зубы: единственное, что я помнила было…

- Ну и о чем ты хочешь поговорить? -  я сидела в кресле и смотрела на Глеба.

- Тебе пора домой, девочка.

- Так я не против. Сейчас оденусь и уеду.

- Ты не поняла. Ты должна уехать в Испанию и навсегда забыть сюда дорогу.

- А кто это решил? Уж, не Ирина ли?

- Совершенно верно. Она решила вернуться к мужу. Все – таки у них растет дочь.

- Ложь. Женя не примет ее обратно.

- Уже. Пока ты тут мычишь, как корова, они празднуют воссоединение семьи.

- Это не правда.

- Какая же ты,  дуреха – он рассмеялся, так что у меня все внутренности сжались - Он любит ее, а ты всего лишь замена. Временная замена – он намеренно нажимает на самые больные точки, самые сокровенные страхи.

- Хочешь, позвони ему, он скажет тебе все сам.

- Обязательно позвоню.

Достаю телефон ищу его номер, но экран смартфона начинает расплываться перед глазами. Резкое головокружение заставляет выпустить телефон из рук, он падает на ковер с длинным ворсом. На экране идёт вызов… А дальше - полный провал.

А сейчас я лежу на постели, обнаженная. То, что меня опоили чем – то я уже поняла. А если это не обычное снотворное?

- Нет, мы  не… — выдохнула я потрясенно. — Я не могла! Это невозможно!

- Ты так уверена?

- Уверена!  - нет, я не уверена. Но ему доказываю об обратном. Показывать свой страх я ему не собираюсь.

- Правильно, солнышко. Я не воспользовался тобой.  И не сделал это лишь, потому,   что мне нравится, когда женщина в постели не просто храпит. Ты вырубилась от снотворного, который я добавил в вино, а затем отнес тебя сюда, где скромно и целомудренно уложил в постель. Хотя, мне стоило огромных усилий не соблазниться. Ты все - таки красивая баба.

- Зачем тебе я? Что ты собираешься со мной делать? — спросила я, не уверенная, что получу ответ.

- Мне ты без надобности.

- Зачем я ей?

- Понятия не имею. Спроси у нее сама. Она скоро навестит нас. А пока попей воды.

Холодный край стакана коснулся моих губ, и тут же во мне что-то словно дернулось. Что-то пробудившее способность сопротивляться.

Да только сопротивляться я не смогла. Мотала головой из стороны в сторону и сжимала губы. Но Глеб грубо зафиксировал мою голову, надавил на щеки и губы сами разжались. Он влил в меня напиток, от которого в голове появился туман. А потом пустота. Я снова уснула.

Во сне мне снились белые облака, я прыгала с одного облака на другое. Очень долго прыгала, мне было хорошо, пока я не упала вниз. Глаза еле - еле раскрывались, и я расплывчато видела две фигуры у кровати. Попыталась произнести слова, но язык не шевелился. Чем они меня опять напоили? Любовники разговаривали на повышенных тонах и не обращали на меня внимание. Я притворилась спящей, слегка подглядывая через ресницы.

- Почему она раздета? – кричала Ирина на бедного парня.

- Просто решил разыграть девчонку. Ты бы видела ее испуганные глазки.

- Глазки, говоришь? Я надеюсь, ты ее не трахнул.  Я ж, кастрирую тебя, Глебушка.

- Ирочка, любимая. Да я ее и пальцем  не  тронул.

- А раздевал ты ее взглядом, что ли?

- Виновен. Только раздел и больше ни- ни.

- Я ж проверить могу – она сжала его между ног. Мужчине совсем не по нраву были подобные ласки, но руку ее он не одернул. Она в буквальном смысле слова держала его за яйца мертвой хваткой.

- Детка, я три дня без секса, пожалей меня – взмолился художник.

- Ты ж мой, ненасытный котик – тон ее становится игривым  -  Три дня для тебя очень долго - она целует его без нежности и трепета. По – хозяйски.

Он встает перед ней на колени, стягивает трусики. Она в свою очередь закидывает одну ногу на его плечо. Я вижу, как он ладонями веден по ее ногам вверх, задирает юбку и …. То, что было дальше, я не смогла смотреть. Зажмурилась, так как отвернуться не смогла. Очень жаль, что я еще и не оглохла от той дряни, которой меня накачали. Кажется, что их стоны я слушала вечность.

- На, вколешь ей через часик – я снова приоткрыла глаза, так как разговор явно шел обо мне. Ира достала что – то из своей сумочки и протянула Глебу. Но брать это он не спешил.

- Что это? Наркота?

- Не вздумай, пробовать, идиот. Это то, от чего она уснет и не проснется.

- Ира…

- Что, Ира? Думаешь, я позволю Ульянову счастливо жить с ней, пока сама буду побираться по миру. Он пожалеет, что так обошелся со мной. Все, что ему останется - это носить розочки к ней на могилу.

- Мы так не договаривались, Ира. Одно дело наплести ей с три короба, чтобы она свалила в закат, другое дело реально, убивать. Ты соображаешь, о чем меня просишь?

- А ты мужик, только в постели? – брезгливо бросила она – Что трудного поставить укол.

- Вот сама и ставь, а я на это не подписывался.

- Трус.

Спорить с ней он не стал. Выбежал из комнаты, и через мгновение я услышала хлопок входной двери. Моя последняя надежда на спасение растворилась в воздухе. А ведь Глеб мог ее переубедить. Мог, но не захотел.

Ира подошла ко мне, и я распахнула глаза. Мы смотрели друг на друга безотрывно.

- Что, смотришь? Такова жизнь, сестренка. Либо ты, либо я – она нагнулась надо мной, перетянула руку жгутом и поднесла иглу к вене.

- Что ты творишь, Ирочка – в комнату вошел Игорь Владимирович – Разве я этому тебя учил, девочка моя – голос у него был твердым и спокойным. Словно он застал ее не со шприцом в руках, перед убийством, а пришел домой, где она что – то натворила, незначительное и мелкое.

- Она… она во всем виновата… - захныкала Ирина, бросая злые взгляды на меня. Она была безумна. И не понятно, то ли она под наркотой, то ли сама по себе такая.

- Нет, родная. Не она – с этими словами он медленно приближался к ней. Слово – шаг, снова слово – снова шаг - Я во всем виноват. Слишком много тебе позволял. Баловал. Выполнял все твои желания и капризы. А надо было бить тебя ремнем, Ирина – его голос был полон разочарования.

- Дедушка – по ее щекам побежали слезы, но и шприц от моей вены она не убирала. Я холодела от ужаса.

- Я всегда мечтал, что буду гордиться тобой. А сейчас мне стыдно. Очень стыдно. Опусти шприц, Ирочка. Поехали домой, девочка моя.

Он медленно подошел к ней, сам забрал шприц, вылил его содержимое на пол. Обнял внучку и вывел из комнаты.