Теперь тоже самое повторилось с Парижем. Ступор мысли. Лидочка говорит, что это синдром хронической усталости, она с ним давно дружит. Эйфелева башня щетинилась железным скелетом, глумливо взирал собор Парижской Богоматери. Я набрала: «Парижские прогулки запомнятся на всю жизнь».

Распечатка вернулась от Марины с пометкой: «Только не надо угрожать».

* * *

Позвонила Варька и пригласила в выходные к себе на дачу. Будем, обещала, пить винище, жарить мясо на дорогостоящем покупном угле и говорить об искусстве. Варька взялась обеспечить интеллектуальную часть вечера – пустопорожние беседы и транспортную – доставить нас с Гришкой на машине. Мясо купит ее друг. От меня требуется только собрать Гришку и приехать в субботу утром к Дому художника на Крымском валу, откуда нас и повезет на своем иностранном автомобиле Варя. Антона решено не брать. Пусть сидит в городе и страдает.

Я немного подумала и согласилась.

К пяти часам неожиданно устали глаза и разболелась соображалка. В голове есть участок мозга, отвечающий за процесс мыслительный. К сожалению, это не самое сильное место в моем организме, и когда восемь часов сидишь и выдаешь сотни заголовков и тринадцатый вариант текста, который ненавидишь уже страстно и пылко, то начинает болеть именно этот участок. Характерная такая боль – ноет и головокружит.

– Маша, я знаю, с каким номером придется выступать на корпоративном мероприятии… – зашептала Лидочка через стол.

– Главное – не петь, – умоляюще посмотрела я на коллегу.

– Все гораздо хуже, – в беззвучном плаче содрогнулась Лидочка. – Это будет инсценировка «Трех поросят». Вы себе это представляете?

– Почему «Трех поросят»? – обалдело уставилась я на Лидочку. – Что за бред? При чем тут «Галя»?

– Ни при чем. Ганс считает, что это будет весело.

– Это идея Ганса? Кто ему прочитал «Трех поросят»?

– Доброжелатели всегда найдутся, – гневно сверкнула глазами Лидочка. – И добавила громко: – Это же гадюшник, а не редакция!

– Фи, – немедленно послышалось из корректорского угла, – как это неинтеллигентно, Лида. Виварий, а не гадюшник…

Честно говоря, когда Лидочка сказала про «Трех поросят», я подумала, что у нее на почве бракоразводного процесса окончательно поехала крыша. Разведка донесла, что престарелому ловеласу удалось-таки отсудить часть подержанного автомобиля, и теперь он точит когти на заброшенный дачный участок где-то под Тулой. Нежелание делиться машиной Лидочка настойчиво мотивировала любовью к сыну – вырастет мальчик и захочет водить драный жигуль. С поросшими лопухами шестью с половиной сотками было сложнее: на участок никто не ездил много лет, к тому же имелась задолженность по налогу на землепользование. В последнее время Лидочка повадилась рассказывать о милой девушке, с которой дружит ее сын. Не иначе решила прикрыть шесть соток заботой о будущих внуках. Интересно, сама-то она понимает, что главный двигатель ее поступков – алчность и стремление отомстить бывшему мужу?

Однако несмотря на все жизненные катаклизмы, Лидочка оказалась совершенно права. Я поняла это, когда увидела в руках нашего немецкого куратора тоненькую детскую книжицу – Михалкова. На обложке плясали толстопопые поросята в голубых матросках.

– Будет вечеринка! – сообщил Ганс несчастным сотрудникам «Гали», измученным битвой с русским языком. – Будет весело. – И подмигнув мне, добавил: – Будет много пива.

Видимо, он никак не мог забыть моего внезапного появления на морозном крыльце немецкой пивнухи. Возможно, я даже стала для него частью далекой любимой родины. С этим придется смириться.

– Будем делать свиней! – продолжил Гансик, сияя от счастья. – Все будут петь и танцевать, а я и герр Финшер – смеяться.

– Звери, – прошептала Лидочка где-то у меня за спиной.

Сусанна Ивановна бросила на нас грозный взгляд. Я изобразила ей глазами: «Это не я! Я ничего такого не думаю!»

Ганс меж тем упивался властью:

– Свиней надо через неделю, время – капут. Сусанна Ивановна помогла мне написать слова для всех. Для каждой свиньи, для волка и для стрекозы. Сейчас она раздаст вам слова. Я желаю приятно провести время. Встретимся на вечеринке!

Он радостно сжал свои веснушчатые ручки в кулачки, широко улыбнулся и покинул наше собрание. После его ухода воцарилась тишина. Только тяжело дышала Лидочка и мерно капала в чашку валерьянка корректора.

Наконец Сусанна Ивановна откашлялась и, пересчитав бумаги из тоненькой розовой папки, сказала:

– Корпоративная вечеринка – это не добровольное мероприятие. Это такая же работа, как подготовка очередного номера журнала. Прошу отнестись со всей серьезностью. Ганс был столь добр, что сам распределил роли… Сейчас я вам раздам слова…

Помнится, во втором классе подмосковной школы, где я постигала грамоту, широко практиковалась такая форма обучения, как чтение детских пьес по ролям. Обычно действующих героев было немного, а читать нужно было всем, по очереди. Распределения ролей ждали как Голгофы. Если кому-то доставалось озвучить реплики Бабы-Яги, то пропала перемена – засмеют. Подозреваю, что Ольга Прохоровна – наша учительница – знала об этом и нарочно назначала лешими и кикиморами самых несимпатичных ей учеников.

– Итак… – приступила Сусанна Ивановна, перелистывая бумаги, – старший поросенок, который построил домик из соломы…

Мы замерли.

– …Марина, это ваша роль.

Выпускающий редактор поперхнулась чаем.

– Второй поросенок, который построил домик из хвороста… Так… Это у нас Надежда.

Надька скроила недовольную рожицу:

– Почему я поросенок? Я уже три дня как на диете…

– Младший поросенок, самый умный и трудолюбивый, – продолжала главный редактор, не обращая внимания на реакцию коллектива, – Лидия… Да, Лида, это ваша роль.

Лидочка побагровела и задышала, как астматик.

– Волком у нас будет, как вы, наверное, все догадались, Денис.

У меня отлегло от сердца, молодой усатый верстальщик хищно оскалился.

– Еще у нас есть две стрекозы. Это, судя по записям Ганса, Маша и Инна Владиславовна.

– Кто? – пискнула корректор.

– Я понимаю, что вы хотите спросить, – голосом классной дамы сказала Сусанна Ивановна. – Вы хотите спросить, откуда в сказке о трех поросятах взялись стрекозы. Объясняю: Ганс был столь добр, что переписал Михалкова, чтобы никому не было обидно. Количество действующих героев, вы сами понимаете, должно равняться количеству сотрудников журнала «Галя».

Инна Владиславовна всхлипнула.

– Единственное, что я могу для вас сделать, – продолжила Сусанна Ивановна, – дать вам роль стрекозы, которой не нужно петь.

– Минуточку, – встрепенулась я, – выходит, что роль второй стрекозы, которая с какого-то ляду поет, достанется мне?