– И что тогда? Оруженосца производят в рыцари?

– Нет, не все так сразу и просто, – покачал головою Мартин. – Если юный соискатель не сумел победить противника, но показал себя в бою хорошо, ему жалуют одно соколиное перо. Везунчик, которому посчастливилось одолеть одного или нескольких рыцарей, заслуживает два пера. Когда перьев набирается пять, вот только тогда граф Дюар, покровитель мелингдормского турнира, и отправляет прошение королю о производстве соискателя в рыцари.

– Я не понимаю, зачем ты это все рассказываешь? Если ты хочешь, чтобы я наравне с пажами да оруженосцами за перья соколиные бился, пожалуйста, могу и позабавиться, – недоумевал Аламез, – только все равно года два пройти должны, прежде чем я пять перьев накоплю.

– Претендент, победивший в одном состязании, то есть в бою или на мечах, или на копьях, и достойно проявивший себя в другом, получает «белые шпоры» сразу. Точнее, ему вручают не сами знаки рыцарского отличия, а соответствующее письмо от графа, с которым он едет в Маль-Форн, и уж там кто-то из вельмож, в чьих жилах течет королевская кровь, производит его в рыцари, – пояснил маг. – Для оруженосцев, конечно же, показать такую доблесть нереально, но опытный воин вроде тебя, думаю, сможет стать первым хотя бы в одном состязании и не посрамиться в другом. К тому же мы по мере наших скромных сил тебе кое в чем поможем, но сейчас не об этом… Скажи, ты готов попытать счастья в турнире?

– Ты не представляешь, о чем говоришь, – тяжело вздохнув, Дарк покачал головою. – Состязание оруженосцев уже послезавтра, а у меня ведь ничегошеньки нет: ни коня, ни доспехов. Даже если я вскрою наши с Марком тайники, то все равно не успею…

– Будет, все будет, поверь! – загадочно улыбнувшись, отвел возражение Мартин. – Уже через час ты получишь достойную рыцаря броню, сам тебе ее принесу! Оружие и отменный скакун тебя уже ждут. Октар о том позаботился.

– Но там ведь письмо должно быть от господина, у которого я оруженосцем служил. Так-то к турниру не допустят! Так любой самозванец себя за благородного человека может выдать!

– Все будет в порядке. Бумаги – это не твоя забота! – отмахнулся Гентар.

– Я не готов, пойми, не готов к такому, – упрямствовал Дарк, – за три года я, конечно, на лошадь садился, но чтобы на копьях биться, – Аламез интенсивно замотал головой, – да и в пешем бою от меня толку мало будет…

– У тебя целый день и две ночи, чтобы вспомнить былые навыки. Не ищи отговорок, подумай о путях достижения цели! – Слова некроманта прозвучали сурово, как настоящий приказ. – Противники у тебя будут серьезные, но мы поищем способы их ослабить, а ты встал из-за стола, марш на двор и давай тренируйся! Конечно, если ты не хочешь подвести Легион. В подготовку к турниру уже столько сил вложено… Одним словом, притомил ты меня! Не кривляйся, не корчь из себя девицу на выданье! Скажи прямо: «да» или «нет»?! Будешь в турнире участвовать или обратно в лес сбежишь?!

– Буду, – процедил сквозь сжатые зубы Дарк, не чувствуя сил отказать, – но победу обещать не могу! Вот если б месяцок на подготовку был, то…

– За месяцок и из колченогой дворняги королевскую болонку можно сделать, – хмыкнул Мартин, явно недовольный тем, что Дарк медлит. – Давай на двор, коняга ретивая уже заждалась, да и Октару еще нужно успеть оружие те под руку подогнать… На все руки мастер малый: и конюх отличный, и вполне приличный кузнец! А если ты здесь застыл в ожиданье, что я прям щас те отвечу, почему Легион именно тебя выбрал, так обойдешься! – вызывающе заявил Мартин. – Слово я дал, и от него не отказываюсь, да только не время те голову посторонними думами занимать! Ты упражняйся, упражняйся и о триумфе думай! Вот победителем станешь, я тебе на все «почему» и отвечу.

– Оставь их при себе да спрячь понадежней! Я даже местечко могу подсказать, куда их поглубже засунуть… – не скрывая обиды в голосе, произнес Дарк, а затем обратился к притихшему за столом компаньону: – А ты чего сидишь?! Пошли!

– Мне лучше остаться, – неожиданно заявил Марк, отводя взор и стараясь не глядеть в сторону товарища. – Ты ступай, нам с Мартином есть о чем потрепаться…

Сердце сжалось в груди моррона, а на его глаза сами собой навернулись слезы. Аламезу вдруг показалось, что он больше уже никогда не увидит неунывающего балагура паренька. К счастью, нехорошее предчувствие не оправдалось, но друзьям-разбойникам довелось снова встретиться только через пару долгих лет.

«На безрыбье и рак рыба!» – кто сомневается в мудрости этой народной истины, пусть хотя бы месяцок поживет в лесу. Жизнь разбойника не только трудна и опасна, но лишена множества удовольствий. Полотняная крыша шатра далеко не всегда защитит от дождя, ветра и снега, а открытому костру не дано заменить теплоту домашнего очага. В деревнях и городах правит злато. Там за звонкую монету можно купить буквально все: от пищи до ласк изощренных в плотских утехах красавиц. В лесу же нет ни лавок, ни притонов. Карманы мастера разбойного промысла могут трещать от веса монет и драгоценных камней, а его желудок все равно будет урчать с голодухи. Чтобы потратить добычу, преступникам приходится покидать лес и отправляться в селения. Не все из таких вылазок заканчиваются удачно. Власти не в силах перебить разбойничьи шайки, когда те прячутся по лесным схронам и дремучим чащам, но зато легко вылавливают преступников, потихоньку выбирающихся из-под защиты деревьев ради обмена награбленного на еду, выпивку и прочие товары, без которых трудно прожить даже в лесу. Любой «выход в народ» для разбойника риск, а рисковать, как известно, нельзя слишком часто. Нельзя то и дело искушать Удачу, которая в один прекрасный день или ночь возьмет, да и отвернется от чересчур полагавшегося на нее простака.

Печальное и одновременно ужаснувшее многих известие о гибели целого отряда товарищей по грабежу достигло главного убежища шайки Кривого только ближе к вечеру. Неизвестно, какими думами озадачился главарь и как сильно он огорчился, узнав о потерях. Но только для его не очень дисциплинированных подручных лютая смерть соратников оказалась достойным поводом, чтобы напиться. Никто из разбойников уже и не вспомнит, кто был зачинщиком спонтанно вспыхнувшего гулянья с легким налетом поминального трагизма, но явных противников немедленного опорожнения жалких запасов вина уж точно не было. Не успели командиры групп да отрядов и бровями сурово повести, как их лесное воинство превратилось в пьяное стадо.

Четырех неполных бочонков вина оказалось слишком мало, чтобы утолить жажду полуторасотенного поголовья истосковавшихся по мирским благам лиходеев, но зато вполне достаточно, чтобы вселить в их слегка охмелевшие головы дурные мысли. Те, кто был посмелее, затеяли бунт и призывали вздернуть на суку главаря, оставлявшего себе, по их мнению, чересчур большую долю добычи. Сторонники Кривого, не дожидаясь приказа, устроили смутьянам взбучку. Кто-то выкрикнул: «Режь гадов!», и через миг лесное становье было охвачено кулачной, и не только кулачной, потехой. Однако далеко не все разбойники принялись бороться за власть. Число увлеченно дерущихся «за» или «против» Кривого не превысило и половины шайки, а остальные, быстро разбившись на группки по интересам, самовольно покинули лагерь. Одни собрались устроить погром в «Хромом мерине», придорожном трактире, хозяин которого не только отказывался награбленное покупать, но и винцо к столу частенько подавал шибко разбавленное. Другим больше пришлась по душе затея тайно пробраться в город и там чуток поозорничать, разоряя дома чопорных горожан, а третьи раззадорились настолько, что отправились палить Гендвик, поселение их лютых врагов – лесорубов.