– Откуда эти-то здесь взялись?

– Вот это я и сам хочу узнать. Встретил их в ущелье, когда возвращался. Пятерых. Привал они устроили. Трех положил на месте, а этих с собой прихватил.

– А с чего ты взял, что это афганцы?

– По разговору их. Я же, Валера, в Афгане четыре года провел. Насмотрелся. Да и язык их – пушту – немного знаю. Афганцы они.

Подошел Доронин. Они с Шахом поздоровались за руку, как друзья.

– Прикинь, Сань? Шах нам талибов приволок.

– Талибов? Афганцев?

– Вот и я удивился.

– Ну что, командиры, пошли в ваш штаб, поговорим с «гостями»?

– Пошли.

Два бойца Доронина подняли лежащих наемников и повели следом за командиром. Допрос начали сразу. Егоров спрашивал Шаха, тот – афганцев как мог. В итоге были получены следующие сведения..

В ущелье собрался малыми группами приличный отряд, человек под триста. Начальником у них некий Рашидхан. Их пятерых послали пройти ущелье и осмотреть выход. Закрывают ли его русские. Они пошли и вот... попали в плен. В отряде интернациональный сброд, включая и русских, и украинцев. Есть и женщины-снайперы. Какие цели ставит перед собой командир отряда, они не знают. Больше ничего ценного они не сообщили. На вопрос, откуда родом, ответили – из Кандагара.

– Дожили, – возмутился Шах с горечью, – под Кандагаром я два года из четырех афганских провел. Имели духов, как хотели. А теперь на, получай. Эти недобитки на моей земле. С оружием, как хозяева. Весь мир перевернулся. – Он встал, посмотрел на Доронина. – Что с ними думаешь делать?

– Доложу наверх, а пока под стражу.

– Смотри, начнется бой, ЭТИХ живыми оставлять нельзя.

– Учту. – Доронин приказал увести афганцев. Шах вышел. Александр обратился к Егорову: – Валер? Ты послал людей посмотреть «зеленку»?

– Послал. Вернутся – доложат.

– Добро... Ну что скажешь, десантник?

– Надо сообщить комбату результаты рейда Шаха. Получается, Сань, около нас собирается приличная стая. И вожаки у них как на подбор. Теймураз Костолом, теперь Рашидхан, тоже тварь кровавая, да еще если основные силы покойного Хабиба подойдут. А они будут здесь, зуб даю, не зря араб в ауле отирался. Видимо, вся эта нечисть решила здесь собраться в ударный кулак. Пробить наш заслон и рвануть по плоскогорью. И тогда остановить их будет непросто. Начнут занимать селения – попробуй выбей. Разве что вместе с мирными жителями. На это никто не пойдет, так что все вернется на круги своя. С чего начали, к тому же и придем. Вновь возникнет территория, контролируемая боевиками.

– Не пойму я, Валер, наше командование. Неужели они реальной картины не видят? В общем масштабе?

– Черт их знает, Сань. Здесь, в Чечне, вообще все идет через задницу, впрочем, как и везде. Нам что толку обсуждать происходящее? Наше дело – выполнять боевой приказ. Свяжись лучше с Восторженным.

Доронин вызвал по связи командира батальона и доложил о проведенной акции против снайпера, о потерях, о пленении Шахом боевиков-афганцев и об информации, полученной в результате допроса.

– Я понял тебя, Высота. Как личный состав? В моральном плане, после потерь?

– Удручены, но внешне эмоции не проявляют, держатся.

– Это хорошо. Авиаразведка пошла к вам.

– Я слышал.

– Как будут результаты, сообщу. До связи.

– До связи.

Вернулась группа Голикова.

– В «зеленке» три трупа. Один еще жил, когда обнаружили. Кишки у него наружу выпали. Добили.

– Осмотрели весь массив?

– Практически да. Пока там никого.

– Хорошо. Идите отдыхайте.

Доронин почувствовал себя уставшим. Напряжение сегодняшнего такого долгого и насыщенного событиями дня дало знать о себе. Он прилег на топчан немного отдохнуть, но почти сразу провалился в тревожный сон.

Разбудил его связист:

– Товарищ старший лейтенант! Восторженный на связи.

Доронин встал.

– Я – Высота, слушаю вас, Восторженный.

– Воздушная разведка доложила, что крупных сил в районе ущелья не обнаружено. Замечены отдельные незначительные группы, но такого количества, о котором докладывали вы, не обнаружено. Вот так, Высота.

– Следовательно, ждать нам нечего и неоткуда. Я имею в виду подмогу.

– Пока да. Сам я ничего сделать не могу.

– Я понимаю.

– Вы духом-то не падайте, если что, одни не останетесь.

– Хотелось бы верить.

– А ты верь! Заставь верить и себя, и подчиненных. Колонна «БМП» будет у вас завтра, ближе к полудню.

– Ясно.

– Тогда до связи.

– До связи. Зашел Егоров.

– Как дела?

– Да никак. Разведка прошла впустую, засекли там несколько разрозненных малочисленных групп. Больших сил не обнаружили.

– Да? Ну что ж. Не обнаружили, значит, не обнаружили. Сань? Давай выпьем? Ну их всех к чертовой бабушке! И боевиков, и Восторженного, и тех, кто выше. Ребят помянем.

– Сегодня, думаешь, ничего больше не произойдет?

– Ничего я не думаю. Будь что будет. По мнению вышестоящего командования, мы паникуем. Пригнать бы сюда весь Главный штаб, посмотрел бы я тогда, как они себя повели бы. Да черт с ними – наливай.

Доронин разлил по сто граммов спирта, молча выпили. Закурили. Говорить ни о чем не хотелось.

– В общем, я у себя. Будет нужда – зови. – Егоров встал и вышел из блиндажа.

За остаток дня на самом деле ничего не произошло. Распределив людей на несение службы, Доронин уединился в своем командно-наблюдательном пункте.

Раннее утро разбудил грохот многочисленных дальних взрывов и внезапно открывшейся стрельбы. Доронин вскочил со своей лежанки и выбежал из блиндажа. Определился он быстро, шквальный огонь велся в ущелье. Доронин бросился к связисту, который уже вызывал Беркута:

– Беркут, я – Первый, Беркут, ответь. Связь молчала.

– Беркут, Беркут, – продолжал вызывать Александр.

Наконец бойцы горной огневой точки ответили. Сквозь грохот длинных пулеметных очередей Доронин услышал:

– Первый! Я – Беркут. В нашем секторе противник, силы большие. Вступили в бой. По нам также ведется огонь. Как поняли, Первый?

– Понял, Беркут, держитесь сколько можете. Только выбив весь боезапас, отходите по скале, вас прикроют.

– Понял. Конец связи.

Доронин метнулся к «ТАИ», который непрерывно сигналил.

– Доронин на проводе.

– Это Егоров. С Беркутом связался? У них, по-моему, жарко.