Кирсти сидела на постели Пейтона и смотрела, как он моется. Сразу по прибытии она поблагодарила всех, рассказала вкратце, что с ней произошло, уверила друзей, что никакого серьезного вреда ей нанести не успели, после чего Элис принялась приводить ее в порядок. Она вымыла Кирсти, накормила и напоила каким-то вкусным отваром, который должен был утишить боль. Сейчас Кирсти почувствовала себя намного лучше, словно слегка опьянела, но страхи ее не покинули.

Когда Пейтон снял с нее одежду, она с готовностью забралась под одеяло и свернулась калачиком. Рука ее скользнула по его теплому боку, и она вдруг поняла, что боится в основном за него. Но как только он прижал ее к себе, чувство опасности исчезло. Это было не слишком логично, но, решила она, логика не всегда уместна. Бог не допустит, чтобы это чудовище, Родерик, уничтожило Пейтона, являвшего собой чудо красоты и телесной и душевной.

— Ты уверена, что все остальное у тебя в порядке? — спросил Пейтон, нежно касаясь губами ее разбитой челюсти.

— Да, но я тоже успела причинить ему боль, — ответила она, целуя его. — Я знала, что получу свое, потому что визжала и брыкалась. Вот он и стукнул меня по голове так, что я была без сознания. Но до этого успела пнуть его в пах, он даже рухнул на колени и побледнел.

Сегодня Кирсти была как-то особенно возбуждена. Видимо, на нее подействовал отвар, которым ее напоила Элис. Они несколько раз взмывали на вершину блаженства и никак не могли насытиться друг другом.

Наконец силы влюбленных иссякли и они лежали в блаженном оцепенении. Первой заговорила Кирсти.

— Родерик совершенно обезумел, — сказала она, спокойно встретив встревоженный взгляд Пейтона. — Он твердит, что это по моей вине руки у него по локоть в крови.

Пейтон разгневался, ничего не сказал, только сел на постели. Он с самого начала подозревал, что Кирсти рассказала не все, но решил проявить терпение и дать ей время оправиться от ужасных переживаний.

— Он говорит, что я не понимаю его отношений с детьми. Считает себя благодетелем и взамен того, что с такой щедростью дает детям, просит лишь о небольшой услуге. Он обвиняет меня в предательстве, в том, что я скрыла от него, что уже созрела как женщина, о чем он узнал только в первую брачную ночь. Не распространяй я о нем лживые слухи, ему не пришлось бы никого убивать. А дети, которых он лишил жизни, все равно умерли бы. Теперь он намерен расправиться с тобой, Элис, Йеном, твоими охранниками. Ну и, конечно, со мной. Но после того, как отдаст меня на потеху своим приспешникам, и я от них понесу.

— Господи!

— Обвинений, которые он мне бросил, и не перечесть. Я рассказала о главных. Я считала его, ну, не совсем нормальным, из-за его болезненной страсти к детям, но поняла, что он окончательно свихнулся. И мне стало страшно. Ведь с безумцем невозможно бороться!

Он опустился на колени у ее ног.

— Возможно. Потому что он — враг. Независимо от того, свихнулся он или нет. Да, — продолжал он, видя, что она смотрит на него с сомнением. — Будет лишь чуть труднее угадывать его следующий шаг. Мы знаем, что он намерен совершить. Проблема в том — где и каким образом. Безумца можно ранить, и у него потечет кровь, как у любого нормального человека. Можно пронзить его сердце мечом, лишив жизни. Я выполню свой долг, долг твоего защитника, и навсегда избавлю тебя от страха. Заставлю забыть твоего сумасшедшего мужа.

— Мне горько признаваться в этом, но ты был прав. Родерик мне не муж и не имеет на меня никаких прав. — Лицо Пейтона озарилось радостью. — Так что я теперь не прелюбодейная жена, а просто распутная девица.

— Очень интересно. — Губы Пейтона коснулись темных завитков меж ее бедер. — Сейчас выясним, отличается ли распутная девица от прелюбодейной жены на вкус.

Не успел его ловкий язык проделать и трех быстрых движений, как Кирсти совершенно перестала интересоваться, к какому выводу он пришел, — ее волновало одно: только бы он не перестал ласкать ее, чтобы сообщить свое мнение.

— Ха! По-моему, с ним все в порядке.

Спросонья Пейтон с трудом осознал, что в комнате кто-то есть, но в следующий момент узнал этот громкий голос. Он сердито пробормотал что-то, почувствовав, что вместо теплой груди, которую он ласкал, ладонь его лежит на скомканной простыне. С трудом подавив желание немедленно отыскать Кирсти, которая выскользнула из его объятий с ошеломительным проворством, Пейтон повернул голову и сердито уставился на крупного светловолосого мужчину, стоявшего у кровати. Своей кузине Джиллианне он тоже не очень обрадовался, хотя нежно ее любил.

— Джилли, Коннор, что вы тут делаете? — спросил он, собираясь сесть, но тут по легкому шороху за своей спиной понял, что Кирсти еще в постели, рядом с ним.

— Я не могла не прийти к тебе, Пейтон, — сказала Джиллианна, подходя ближе и пытаясь заглянуть за его плечо, в то время как Пейтон осторожно повернулся на бок лицом к ней. — У меня появилось предчувствие, что ты в опасности и нуждаешься в помощи.

— Ты и близнецов с собой привезла?

— Разумеется, нет. Не рискнула. Но теперь вижу, что ничего страшного не случилось и нам удастся разрешить твою проблему довольно быстро. Я уже соскучилась по малышам. — Она подошла еще ближе. — Черт возьми, Пейтон, я уверена, что видела в твоей постели женщину. Коннор? — Джиллианна нахмурилась еще больше, так как муж ее не двинулся с места. — Ну что ты стоишь как вкопанный?

— Во-первых, не испытываю особого желания разглядывать твоего голого кузена с близкого расстояния, а во-вторых, кто-то приставил нож к моему заду, — ответил Коннор.

Джиллианна заглянула за спину Коннора:

— Это какой-то мальчик. Мальчик, можешь убрать свой нож. Коннор тебя не обидит.

— Ну, насчет «не обидит» — не знаю, не знаю, — протянул Коннор.

— Лучше скажи, что ты тут делаешь, и побыстрее, — потребовал Каллум. — А то воткну нож тебе в зад.

Коннор вопросительно поднял бровь, глядя на ухмыляющегося Пейтона, но слова его были обращены к Каллуму:

— Мальчик, надо думать, кому угрожаешь. Если станешь мне докучать, я и впрямь могу тебя слегка обидеть.

— Ха! Зато я могу вставить это лезвие прямо тебе в задницу. Ну, где миледи? — Каллум стал рассматривать разворошенную постель. — Я не вижу ее, а она должна быть тут.

— Пейтон! — воскликнула Джиллианна. — Перестань хохотать и объясни мальчику, кто мы.

Последовавший за этим чувствительный щипок убедил Пейтона, что лучше успокоить Каллума.

— С Кирсти все в порядке, Каллум. Она просто прячется. А эти люди вовсе не угрожают нам. — Кивком он указал на Джиллианну: — Это моя кузина Джиллианна Мюррей, теперь Макенрой, и ее муж, сэр Коннор Макенрой. Похоже, полку наших союзников прибыло.

— Мальчик мой! — воскликнул появившийся в дверях Йен. — Зачем ты тычешь ножом в зад сэра Коннора?