без рецидивов – фактически это полное выздоровление. Я отлично себя чувствую и помирать не планирую, – для достоверности улыбаюсь от уха до уха и тянусь к бокалу с французским шампанским.

– А насчёт детей – это точно? – Вик понемногу приходит в себя и начинает задавать вопросы, которые волновали бы любого мужика на его месте… Если бы это место не было фальшивым.

– К сожалению, – отвечает за меня отец. – Тем не менее эта проблема сегодня легко решается с помощью суррогатного материнства.

– Я на это никогда не соглашусь, – шиплю сквозь зубы. – Вообще, давайте закроем тему.

– Почему же? Я бы хотел послушать, как Виктор относится к услышанному. Уже сдрейфил или ещё в процессе осознания? – папа смотрит на нашего французского гостя с откровенным пренебрежением. Все-таки мне не померещилось – отцу Виктор «не зашёл». Мама тоже как-то приуныла и растеряла изначальный оптимизм. Это именно то, что нужно. Чем меньше им понравится Вик, тем реже они захотят его видеть и спокойнее воспримут новость о нашем расставании.

– Я должен обо всем очень серьезно подумать, – с выраженным акцентом и немного заикаясь отвечает Вик, глубоко и надолго закопав себя в глазах моих родителей. «Слабак» читаю по губам отца, осуждающе хмурюсь, дав понять, что не разделяю его мнение.

– К будущему всегда нужно подходить очень серьезно и взвешено, – мама из вежливости занимает нейтралитет.

– Я полностью с вами солидарен, – Виктор натянуто улыбается, потом переводит на меня виноватый взгляд. – Твой отец прав, ты очень сильный и смелый человек с широкой душой. Поверь, я хорошо понимаю, почему ты молчала.

– Сомневаюсь, Вик, – отмахиваюсь с толикой раздражения и бросаю взгляд в окно, заметив движуху возле ворот. Из-за кирпичных столбов мне не видно номер подъехавшего чёрного внедорожника. – Вы кого-то ещё в гости пригласили? – перевожу зрительный фокус на мать, пообещавшую, что мы проведём день в компании уже присутствующих.

– Мы и отмечать особо не планировали, – передёргивает широченными плечами отец, поднимаясь из-за стола. Подходит вплотную к окну и удивлённо хмыкает: – «Ровер» Сергея. Его же только вчера выписали. Свет, ты их позвала?

– Это точно они? Ира сказала, что им сейчас не до вечеринок, – мама тоже поднимается с места и встаёт рядом с отцом.

Вцепившись побелевшими пальцами в собственные колени, я боюсь даже вдохнуть, молясь про себя, чтобы родителям померещился автомобиль Кравцовых. Таких совпадений просто не может быть!

– Олеся, нам обязательно здесь оставаться? По-моему, пора закругляться. Свою миссию я выполнил, но очень жду, что ты мне кое-то объяснишь. Наедине, – понизив голос, Виктор предлагает потихоньку свалить. А что? Идея неплохая. Я уже готова рассмотреть этот вариант, но ещё не знаю, насколько тщетны мои надежды сбежать от возникших обстоятельств.

– Точно они. Серега с Ириной. Ещё и с Сашкой, – как гром среди ясного неба слышу звучный бас отца. – Пойду встречу, а вы пока приборы для вновь прибывших организуйте.

Можно сколько угодно рассуждать, что я должна была предусмотреть подобный вариант, заподозрить неладное еще накануне, когда Страйк устроил мне подробный допрос перед моим отъездом, или смело обвинить меня в глупости, эгоизме, инфантилизме и трусости – я только кивну в ответ на все обвинения и признаю их обоснованность. Конечно, мне приходила в голову мысль, что Кравцовы могут внезапно приехать с поздравлениями, или мама проболтается Ирине Владимировне об изменениях в моей личной жизни. Но так же я знаю, что есть вещи, о которых мои родители гарантированно будут молчать, если не появятся объективные причины для разглашения. И если бы я привела сегодня Страйка, а не Виктора, то такие причины у них бы появились, и все, что было озвучено подставному молодому человеку, услышал бы Саша. Между двух зол я выбрала меньшее. Только и всего.

– Мам, мы с Виктором поедем, – говорю в ответ на просьбу матери помочь на кухне. – Вам и без нас будет весело, а нам есть что обсудить.

– Зачем уезжать? Что за глупости? – всплеснув руками, мама переводит горящий взгляд на Мартена, надеясь заручиться его поддержкой. – Виктор, оставайтесь. Кравцовы – наши давние знакомые. Они надолго не задержатся. Обещаю, что никто не будет задавать вам неловких вопросов.

– Я очень вам благодарен за теплый прием, Светлана Андреевна, но нам и правда нужно ехать, – вежливо произносит Вик. – Был безумно рад познакомиться с вами и Игорем Степановичем.

– Мы тоже, но как же… Вы совсем ничего не поели, – растерянно бормочет мама.

– Я успел попробовать все блюда. Божественно вкусно, – слегонца переигрывает Виктор. Льстить тоже надо уметь красиво и как минимум не банально.

– Спасибо, мамуль. Я тебя наберу завтра, – быстро прощаюсь и, схватив своего липового жениха за локоть, спешно тащу его в коридор, где мы лоб в лоб сталкиваемся с семейством Кравцовых. В полном, вашу мать, составе.

Чеееерт! Засада! Трындец!

Я не надеялась сбежать огородами, но вот так, в узком пространстве, практически нос к носу – это полное фиаско. Ладони немеют, сердце колошматит по грудной клетке что есть дури, пол под ногами шатается. От позорного падения спасает локоть Виктора, в который я вцепилась обеими руками. Каждый шаг, как на шарнирах. Чувствую себя неуклюжим деревянным Буратино и выгляжу, наверное, так же.

– Олеся, здравствуй. Выросла как! Сколько я тебя не видела? – восклицает Ирина Владимировна, заключая меня в объятья. Виктор вынуждено отступает в сторону, и я лишаюсь своей единственной опоры. Главное сейчас – не смотреть на Страйка. Иначе точно рухну в обморок от переизбытка гормона стресса. Заглушив в себе панические настроения, делаю глубокий вдох и натягиваю на лицо очаровательную улыбку.

– Здравствуйте, Ирина Владимировна, – выжимаю из себя, неловко дернув плечами. – Вы прекрасно выглядите.

Не смотреть на Страйка! Не смотреть! И улыбаться! Широко! Вежливо! Красиво льстить! Искренне и небанально!

– А ты-то какая красавица! Сережа, скажи, Олесю не узнать? – щебечет женщина, от которой я не так давно почти час пряталась в шкафу. Добралась все-таки.

– Да вроде такая же, – окинув меня равнодушным взглядом, Сергей Давыдович переключается на Виктора. – А это жених?

– Да. Это Виктор, он из Парижа. Занимается благотворительностью, – радостно объявляет впорхнувшая в прихожую мама. – Очень положительный молодой человек. Мы с отцом в восторге.

Ну, спасибо, мамуль, услужила! Хочется забиться в самый темный угол и тихо заскулить. Не знаю, как Вик, а я точно под впечатлением от короткой, но яркой презентации. О Страйке и его мыслях на этот счет лучше не думать. Но не думать я не могу. Особенно, когда все пространство маленькой прихожей заполнено знакомым запахом мужского парфюма и витающими между нами статическими разрядами напряжения. Боковым зрением я вижу, как он раздевается, снимает пальто и вешает на крючок, потом оборачивается и наверняка буравит меня уничижительным взглядом. Щеки горят, словно меня по ним отхлестали. Именно так я себя и ощущаю. Избитой морально и физически. Напоминаю, что сама виновата в сложившейся ситуации, но легче не становится.

Экзекуция тем временем продолжается. Мужчины обмениваются рукопожатиями и вежливыми приветствиями. Мысленно благодарю Страйка, что он не сломал Виктору запястье, хотя он на это вполне способен.

– Саша, ты же помнишь Олесю? – вопрос Ирины Владимировны адресован сыну. Сейчас по всем правилам приличия я должна хотя бы взглянуть на него из вежливости, но это выше моих сил.

– Помню, – коротко отвечает Страйк, но даже в одном слове я умудряюсь различить вибрирующие нотки тщательно скрываемой ярости. Проглотив подкативший к горлу комок, собираюсь с силами и решаюсь взглянуть в лицо Кравцова. Сердце обреченно падает в пятки, пока я смотрю на окаменевшие черты, играющие желваки, заострившиеся скулы, плотно сжатые губы и черные пустые глаза, с неестественным равнодушием наблюдающие за моими жалкими попытками сохранять спокойствие.

– Привет, Олеся, – подчеркнуто вежливо кивает Страйк, окинув меня с ног до головы беглым взглядом. Моей выдержки хватает только на смущенный кивок. Надо отвернуться и перестать на него глазеть, но я зависаю, как конченная дура. Совсем не к месту начинаю гадать, когда Саша успел купить этот белый свитер и почему я не видела его раньше. Он ему, кстати, очень к лицу. Оттеняет смуглый оттенок кожи, идеально сидит