Он выпрямился, когда я вошел в его каменное убежище. Не обращая внимания на старого вампира, я созерцал шевелящуюся массу змей, заполонивших комнату. Некоторые расположились вокруг головы Оливии, предавая ей вид древнегреческой Медузы.

– Оливия, проснись.

Она беспокойно пошевелилась, вынимая из серебристой копны волос запутавшуюся в них змейку. А в следующий миг Ридрек оказался подле меня. На расстоянии удара. Его дыхание пахло могилой. Я стоял перед ним без оружия, без магического пиджака, без ожерелья. Никакой защиты, кроме магии моей измененной крови.

Я перевел взгляд на вампиршу.

– Ты в порядке?

Ты уже принадлежишь ему? Или готова уйти со мной?

– Более чем, – сказала она, стараясь выдержать мой взгляд. Руки Оливии были сложены на груди – олицетворение покорности. Я не знал, что осталось от ее воли. И не было времени выяснять, кому она верна.

– Пойдем домой, Оливия, – сказал я, а потом обернулся к Ридреку. – Ты воняешь хуже гниющего трупа. Жрешь мервечину, не иначе. А?

Вампирша поднялась на ноги, но не трогалась с места.

– Говорю тебе: пошли домой.

Я ожидал, что Ридрек попытается отменить мой приказ, но он просто улыбнулся.

– Ах, как многое в этом мире остается неизменным. Ты снова готов пожертвовать собой ради женщины, как и во время нашей первой встречи. Как благородно. Как бессмысленно… – Он перевел взгляд на Оливию. – Все правильно, детка. Иди домой. Нам с моим рыцарственным отпрыском есть о чем поболтать.

Не колеблясь более ни секунды, вампирша кинулась к двери и исчезла в темном туннеле. При мысли, что она в безопасности, я почувствовал некоторое облегчение, потом, отодвинув зазевавшуюся змею носком начищенного ботинка, сказал:

– Замечательное укрытие ты нашел. Разным тварям удобно в нем прятаться. Местечко как раз по тебе.

Ридрек стряхнул землю с рукава пальто.

– Может, найдем норку поуютнее? Которая отвечала бы твоему утонченному вкусу, – предложил он. – Ты живешь в этом городе. Наверняка знаешь и другие убежища.

Я повел Ридрека по туннелям в противоположную от моего дома сторону. Чем бы ни кончилась наша встреча, пусть она происходит как можно дальше от тех, кто мне дорог. Мы остановились в хорошо известном мне месте – небольшом подземелье недалеко от реки. Здесь были гладкие сухие стены, вдобавок комната имела прочную стальную дверь. Скорее всего, ее выстроили пираты, чтобы хранить здесь свое добро и прятать его от блюстителей закона. В центре стоял стол, сделанный из тяжелой каменной плиты, по обе стороны от него размещались две скамьи. В стенной нише горела лампа. Кто-то поддерживал порядок в этом месте, хотя я никогда не встречал здесь ни человека, ни вампира, ни какого-либо другого существа.

Удовлетворенно оглядевшись по сторонам, Ридрек сел, снял пальто, вытряхнул заблудившуюся в нем змею и положил одежду на скамейку. Я уселся напротив. Не утруждая себя долгими предисловиями, старый вампир перешел прямо к делу.

– Что это за история насчет магической крови вуду?

Я почувствовал, как что-то сжимается у меня внутри, хотя был уверен, что на лице не отразилось ничего.

– О чем ты?

– Не крути. Я знаю о твоей смешанной крови. Оливия рассказала мне.

Оливия… Мне следовало быть осмотрительнее.

– Она моя, ты же понимаешь, – сказал Ридрек с неприятным смешком. – Твоя жертва бессмысленна. Я отправил ее с наказом привести ко мне Джека.

– Оливия ничего не знает. Неужели ты думаешь, что я стал бы доверяться чужачке, взявшейся неизвестно откуда?

Ридрек печально покачал головой.

– Нет. Полагаю, что нет. Но ты ведь доверяешь Джеку, не так ли?

В самые черные дни своей жизни я иногда представлял, как Ридрек мучает или убивает Джека, чтобы отомстить мне. Посредством раковин Лалии я увидел истинную опасность – самую ужасную из всех возможных. Ридрек заставит парня предать меня… Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Мне нужно спасти Джека и остановить старого мерзавца. Но как сражаться с ним? Для меня он неуязвим.

– Знаешь, из Джека ничего путного не вышло, – сказал я с печальным вздохом; – Мне хотелось сделать из него свое подобие, но в нем до сих пор остается слишком много человеческого. – Я покачал головой с самым что ни на есть удрученным видом. – Если честно, никто и ничто по эту сторону большой Атлантической лужи меня особо не радует.

– Ай-ай-ай. Бедный мальчик. Не говорил ли я тебе, что за дыра эта Саванна? Жуткое убожество. – Ридрек обвел рукой окружающее пространство. – Никакого духа состязательности, никаких интриг. Подумать только, контрабандисты и пьяные ирландцы. Ты позабыл Англию? А Елизавету? Черт тебя побери, Уильям! Ты же трахал королеву!

Кто бы мог забыть Бесс? Она была мне ровней во многих смыслах. Не вампиром, нет. Она бы никогда не захотела для себя такой судьбы. Елизавета обрела иное бессмертие – имя помазанницы божьей, законной королевы Англии. Я же много лет был ее ночным советником, доверенным лицом и любовником. Как-то она даже отправила меня в Тауэр к своей ненавистной кузине Марии.[29]

– Если б ты сделал ее одной из нас, мы были бы непобедимы, – прошептал Ридрек. – А вместо этого ты просто имел ее во все дыры.

– …Пока ты убивал ее придворных. Елизавета никогда тебя не любила, сам прекрасно знаешь. Она мирилась с твоим присутствием из-за меня.

Ридрек ухмыльнулся.

– Потому что я не ублажал «королеву-девственницу» так славно, как ты. В то время я спускал тебе с рук все эти развлечения.

Елизавете всегда нравились мужчины. Она беззастенчиво флиртовала с доброй половиной высшего света. В этот миг королева предстала перед моим мысленным взором – ангельское лицо в обрамлении золотисто-рыжих кудрей. Она стояла у камина, завернувшись в меха, чтобы уберечься от холодного английского ветра. В свете пламени Елизавета казалась очень бледной, словно всю ночь плясала с эльфами.

– Расскажи о кузине Марии. Как она живет в заключении?

Я запустил пальцы в мех, погладив нежную теплую щеку королевы. Я видел, как ее кожа розовеет от нарастающего возбуждения, и решил, что солгу лишь чуть-чуть.

– Мария рассержена и напугана, и это старит ее. – Довольная улыбка тронула губы королевы. – И все же она по-прежнему прекрасна, – добавил я. Улыбка исчезла, Елизавета оттолкнула мою руку.

– Уолсингему[30]нет дела до красоты. Он несет службу протестантской Англии как крест Господа нашего.