разговор о блатной песне, то что же в ней могло интересовать Рэма, применительно к тому, что происходило в эти минуты и часы?

— Песня странная…

— Ты же говорил, что не помнишь её, — сказал Прораб.

Рэм метнул на Прораба холодный взгляд и заговорил мягко:

— Прораб, я пока беседую с Карлом. Тебя спрощу — если спрошу — чуть позднее. А ты, вероятно, не догадываешься, что Карл может один вытащить чемоданы из колодца. Карл, продолжай.

Для Карла было бы глупо, маясь на "зоне", не узнать тайный смысл блатной песни, так как загадка в ней была необьясниой. Ему удалось с помощью хитрости "расколоть" того, кто её напел. Но почему она заинтересовала Рэма? Ведь в ней шла речь о другом. И никаких грабежей в песне нет.

— Мурка пошла на заданье, чтобы перебить братву. Увидела Кешу. Заступила ему дорогу и сказала ему эти слова.

— А что они означали, тогда, в то время?

Карлу было хорошо известно, что они означали. Но почему они интересовали Рэма?

— Парень слюнтяй — ни то, ни сё.

— Врёшь. Кеша урка. Но почему он слюнтяй?

— Дал слабину на малине. А Мурка умная. Сразу поняла, что толку от него мало.

— Карл, я не умею пытать людей. Это не для меня. Когда я вытащу из кобуры пистолет, твоя жизнь оборвётся.

В это мгновенье Карл вспомнил, что Диана называла своего Женю слюнтяем. И он тогда воспринял слова Диана, как все — слабый, никчемный парень. А песня ему никогда не вспоминалась. Но что тогда происходит?

— Да, — торопливо ответил Карл. — Я ещё удивился. В жизни, может быть, и полюбила бы, а в песне — нет.

— Почему он слюнтяй?

— Он очень любит шутку. И идёт на дело, как на шутку.

Ответ Карла казался Рэму правдоподобным.

Дейстивтельно, от такого урки толку мало.

— Что сделала Мурка на малине?

— Она перебила всю братву. И прикончила вора в законе.

— Рэм, время идёт, — сказал Изотоп.

— А почему Мурка перебила братву?

— Это связано с историей.

— Говори.

— Когда закончилась война, и "суки" пришли на "зоны", они, конечно, возненавидели урок, которые жили по понятиям. И не пошли на фронт. Не стали служить государству. И тут началась бойня в лагерях Союза…

— Рэм, опомнись, — вмешался в разговор Изотоп. — Ты узнаешь блатную историю, а валюту потеряешь.

Рэм взглянул на наручные часы.

Оставалось несколько минут до того, как двери центрального входа офисов, которые находились в том же здании, что и банк, будут открыты.

— Карл, за баранку. И не шути. Я шуток не понимаю. — Рэм открыл дверцу и крикнул: — Парни оставайтесь на месте!

Карл перебрался через барьер и сел на переднее сиденье.

— Куда ехать? — спросил он.

— К банку. Машину поставшь напротив входа в офисы.

Рэм, согнувшись под низким потолком фургона, прошёл к барьеру и, взяв с сиденья "мобильник", вернулся к Прорабу и Изотопу.

— Где сейчас ваша нордическая Диана?

— Она не знала, что в чемоданах был кафель, — заговорил Прораб. — И после операции легла на дно. Её ведь ищут.

Прораб боялся глубоким вздохом облегчения выдать Рэму то, что он никогда бы не смог даже предположить, что Диана держала на мушке двор банка. Так как Рэм слышал разговор Прораба с балбесами. И знал, что они уже "работали" на Карла и Прораба. А Диана, по сути, погубила их замысел вытащить валюту.

Но обдуманный Карлом заказ сыграл им на руку.

— Мурка на дно не уходит, — задумчиво сказал Рэм, внимательно следя за лицом Прораба.

— А ты считаешь, что Диана — Мурка?

— Да, я уверен.

— Это всего лишь образ блатной фантазии.

— Нет, не образ. Демьян хоть и морёный дуб, а не глупый. Его напугала эта песня.

— А как она могла его напугать?

— Бери трубку, звони балбесам, чтобы они вместе с Пашей подьехали к банку.

— Они — то зачем?

Но Прораб, задав вопрос, хорошо понимал, что Рэм держал в голове снайпера. И будет посылать к колодцам под его пули всенх пятерях по очереди.

Прораб вдруг понял, что блатная песня как — то связана со всем тем, что происходило. Карл её знал. И про урку он сказал неправду. И неправда заключалась в очевидном. Мурка не могла взять на опасное дело шутника.

Кеша какой — то другой.

Но если так, то Карл неспроста скрыл правду.

Прораб был трезвомыслящим человком и, набирая на трубке номер, переведя дух, подумал, что это всё чепуха. Демьян хитрый. Прикинулся, что песня напугаал. Это он сделал для того, чтобы скрыть страх. Потому что боялся, что свои могли прикончить его. И хитро намутил воду.

"Что они зациклились на этой глупой песне? — думал Прораб. — Всё в ней понятно. Мурка влюбилась в слюнтяя. Такое сплошь и рядом происходит. Вон и у Дианы был слюнтяй. Но при чём здесь история войны между "суками" и блатными?…"

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Фиксатый бросил под ноги на пол платформы размотанный провод и криво усмехнулся, покосившись на Дятла.

То, что он был одет в белую рубашку, не могло вызвать у кого — либо интереса и каких — либо подозрений. Но вот то, что на длинной шее Дятла висел чёрный галстук — бабочка, мог заметить любой человек из окна машины или троллейбуса. И понять, что Дятел грабитель, да ещё и лох.

Фиксатый хоть и понимал с того момента, когда Дятел надел на себя безрукавку, что галстук выдавал его, но не хотел говорить ему об этом. Из чувства ненависти.

Он и в душе смеялся над Дятлом, когда прошло время, а Рыжий и Грач не дали о себе знать. Смеялся, видя его растерянность и удлинившуюся физиономию. И, не утерпев, сказал:

— Хорошая у тебя ныне кликуха, Красавчик.

Дятел повернулся к нему и зловеще проговорил:

— Скажи мне спасибо, что я не послал тебя к банку.

После очередного звонка Прораба они спустились вниз, влезли в кабину. Паша повёл аварийку на боковую улицу.

— Паша, — обратился к нему Дятел, — как ты думаешь, что там могло произойти?

— То же, что и ночью.

— А что было ночью?

— Ничего. Я стоял на платформе. А эта вся аллея сливалась со стеной банка.

— И ты не видел, как вынесли бабки?

— Нет.

— Рыжего и Грача ухлопал снайпер, — сказал Фиксатый.

— Ты сморозил чушь.

— А вот посмотришь, что будет дальше.

Они замолчали, сидя в кабине аварийки.

Потом последовал очередной звонок от Прораба.

— Парни, возьмите с собой Пашу и подьедьте к банку, но машину оставьте в стороне.

— Я не поеду! —