Охота была не только аристократическим развлечением богатых сеньоров, но и жизненной необходимостью крестьян, защищавших свой скот и урожаи от вездесущих диких зверей. Кроме того, охота была дополнительным источником средств к существованию, поставляя пищу и одежду для самых обездоленных слоев населения, в то время как богатые сеньоры закупали мясо на бойнях.

Крестьяне охотились на хищников (волки и лисы), кроликов и зайцев, расставляя капканы и ловушки: от простых силков и огромных сетей для ловли перелетных птиц до замаскированных ям, в дно которых были воткнуты острые колья. Но их права на охоту были серьезно ущемлены аристократией, монополизировавшей, начиная с XI в., один из своих любимых видов развлечения.

В отличие от охоты простонародья охота аристократов стала настоящим искусством, систематизированным появившимися в XIII столетии учебниками, среди которых была и книга, написанная императором Фридрихом II (1250 г.). Охоте с ловчими птицами противопоставлялась парфорсная охота (конная, с собаками и оружием). Для первого вида охоты занимались дрессировкой хищных птиц (соколов и кречетов), а приемы ее проведения постоянно усложнялись. Охота с ястребом, низко летающей птицей, считалась неблагородной и недостойной аристократов. Соколиная охота практиковалась на открытых пространствах, вблизи от водоемов, собаки лишь вспугивали дичь, чтобы хищные птицы поймали добычу на лету. Лишенные воли и долго приручаемые и дрессируемые соколы и кречеты иногда вновь обретали свободу, покидая во время охоты своих хозяев.

Парфорсная конная охота со стаями собак, которых содержали псовые охотники, требовала умения держаться в седле, обращаться с оружием и дрессировать собак. Убить кабана «по-благородному» означало пронзить его мечом, не спешиваясь с коня. Самой востребованной добычей были олени, которых собаки гнали до изнеможения, подоспевший охотник приканчивал животное мечом или рогатиной. Преследование животных обычно происходило в foresta (территории редколесья), которые, начиная с VII в., короли, а с XI в. крупные сеньоры резервировали для проведения охоты, и где крестьяне под страхом смертной казни не имели права охотиться. Расширение зон парфорсной охоты в XII и XIII вв. вызывало глухое и бессильное недовольство крестьянства.

Аристократическая охота была неотделима от радостей гостеприимства и обильных застолий, устраивавшихся до или сразу после охоты. Дамы также принимали участие в этом благородном занятии, охотясь с соколами. Знаменитая «Книга об охоте», написанная Гастоном III де Фуа, прозванным Фебом, была им начата в 1387 г.

Термином «банкет» обозначался торжественный званый обед или ужин, целью которого было установление и укрепление дружеских и профессиональных связей, существовавших между его участниками. В самую раннюю эпоху Средневековья корпорации и братства организовывали банкеты в дни чествования их святых покровителей и в день основания их сообщества. В начале XIV столетия на банкете, устроенном братством паломников святого Якова, присутствовало около тысячи участников. Более скромные по размерам приходские банкеты, называемые «Defructus» (от первого слова старинного церковного песнопения, исполняемого во время рождественской вечерни), организовывали на Троицу и Рождество. Как это было принято в монастырях, оставшаяся после праздничных застолий еда раздавалась беднякам.

Во время проведения королевских банкетов иногда сообщалось важное политическое послание, как, например, во время первого застолья, устроенного Вильгельмом Завоевателем и его сторонниками на английской территории в 1066 году, и воспоминания о котором сохранились в дошедшей до наших дней вышивке из Байё. Муниципалитеты также организовывали банкеты в честь именитых гостей, бывших проездом в их городах. Регулярные банкеты устраивались и сеньорами в их дворцах, на которых для развлечения приглашенных гостей выступали трубадуры и жонглеры, демонстрирующие вассалам могущество, щедрость, великодушие и благородство их покровителей. Один из самых влиятельных графов Шампанских, носящий прозвище Генрих Великодушный, известный своей добротой, приглашал на свои банкеты труверов. В семейном кругу застольями отмечались свадьбы и похороны. Наконец, в романтической литературе упоминалось о великолепных банкетах, отличавшихся весельем пирующих, вкушающих изысканные и обильные яства.

Трубадур, играющий для принцессы

Трубадурами были лирические поэты, писавшие на окситанском языке («ланг д'ок»). Название этого литературного направления происходило от глагола trobar (находить) в смысле подбирать рифмы для поэм и сочинять музыку. Среди них мы видим не только представителей высшего французского общества: Гильома IX, графа Тулузского (умер в 1126 г.), графа Прованса, сеньора де Блэ, Джауфре Рюделя (1179 г.) и сеньора Бонифация де Кастеллана (умер в 1265 г.), но и простых смертных, не имеющих ни копейки за душой, как, например, Арно Даниэль или Бертран де Ламанон (умер в 1270 г.), а также представителей буржуазии Пейре Видаля и Фолькета Марсельского. Выходец из низов Бернар де Вентадур (его отец был лучником, а мать – хозяйкой публичной печи), был странствующим поэтом. Жонглеры исполняли чужие песенные или стихотворные произведения. Трубадуры же предпочитали или самостоятельно декламировать и петь свои сочинения, или, довольствуясь чистым творчеством, доверяли распространение своих произведений привлекаемым для этой цели певцам (Арно де Марей, нотариус из Перигора и трубадур, пользовался услугами провансальского певца, носившего имя Пистолет). С конца XI столетия доведенное до совершенства искусство трубадуров достигло апогея своего развития; существовали различные течения и школы этого литературного направления, и самыми известными из них были школы Тулузы и Пуатье. Гильом Аквитанский, Джауфре Рюдель, Керкамон и Маркабрюн стояли во главе поэтического движения, называвшегося «trobar dus», которое характеризовалось закрытостью и ученостью, и получившее после 1170 г. дальнейшее развитие в творчестве таких поэтов, как Арно Даниэль, Пейре д'Овернь и Рэмбо д'Оранж. Этому малопонятному поэтическому направлению противостояло течение «trobar leu» или «rie», представлявшее собой поэзию более богатую и орнаментированную, воплощенную в творчестве Бернара де Вентадура, Пейре Видаля и Бертрана де Борна.

Из песни Джауфре Рюделя «Далекая любовь» (ок. 1179 г.):