В сентябре, после визита в Линкольн, супруги остановились в замке Тикхилл в Йоркшире. 10 сентября, по просьбе Изабеллы, король подтвердил жалованные грамоты, выданные монахам ордена Премонтре из Бланшеланда (на Котантене в Нормандии). Затем они побывали в Йорке, где снова остановились у францисканцев.

* * *

В то время возникла имущественная тяжба, которая имела чрезвычайные последствия как для будущего Изабеллы, так и для национальной политики, и для судеб подданных короля.

Когда Гилберт де Клер, граф Глостер, погиб в 1314 году при Бэннокберне, у него не осталось детей-наследников, поэтому обширное и древнее графство Глостер подлежало разделу между второстепенными наследниками графа, его тремя сестрами. Однако его вдова тут же объявила, что беременна, и дело отложили до рождения ребенка. Но три года спустя ей все-таки пришлось признать, что ребенка не предвидится, и в ноябре 1317 года графство поделили между сестрами графа, которые теперь все были замужем за особами, пользующимися расположением короля.

Старшая сестра, Элинор, в тот момент двадцати пяти лет от роду, была женой Хьюго Деспенсера-младшего, красивого мужчины, года на три моложе короля; он состоял в свите короля, еще когда тот был принцем Уэльским. Он сражался при Бэннокберне в 1314 году, был впервые введен в Парламент в 1315 году и снова служил в Шотландии в 1317 году. В то время как его отец всегда оставался неизменно верным королю, младший Деспенсер первоначально примкнул к партии баронов, которая издавна относилась к старшему Хьюго враждебно. Он был горделив, хитроумен, неприкрыто алчен и себялюбив, но при этом обладал чрезвычайными способностями. Обстоятельства могли спровоцировать его и на агрессию: в 1315 году он незаконно захватил замок Тонбридж, считая, что тот принадлежит вдове Глостера; его пришлось отдать, когда выяснилось, что на самом деле это собственность архиепископа Кентербериийского. В 1316 году по невыясненным причинам Хьюго напал на одного из лордов во время сессии Парламента в Линкольне и избил его.

Судя по счетам королевского Гардероба, жена Деспенсера Элинор де Клер явно была любимицей дяди-короля, поскольку на протяжении всего своего царствования он оплачивал ее расходы на жизнь, а две ее сестры такой привилегией не пользовались.

Вторая сестра, Маргарет де Клер, в возрасте двадцати четырех лет первым браком вышла замуж за Пирса Гавестона, но теперь стала женой Хьюго Одли, одного из рыцарей свиты короля. Третья сестра, двадцатидвухлетняя Элизабет, только что вышла замуж в третий раз — за Роджера д'Амори, еще одного придворного, рыцаря, отличившегося при Бэннокберне.

Обычно при наличии более чем одного наследника имущество делили на равные доли, но в ноябре 1317 года Хьюго Деспенсеру позволили заявить права на Гламорган, наибольшую и богатейшую часть наследства Клеров — по-видимому, на том основании, что он был женат на старшей сестре. Однако подлинная причина заключалась в том, что он уже начал свой стремительный подъем к королевской милости, несомненно, благодаря влиянию жены, и быстро учился искусству манипулировать королем. Одли пришлось удовольствоваться Ньюпортом и Незеруэнтом, а д'Амори получил Юск.

Но Деспенсер не был удовлетворен своей долей. Он намеревался заполучить наследство Глостера целиком, и теперь взялся за эту задачу всерьез, не разбирая средств. В 1317 году он попытался, хотя и безуспешно, отнять у Одли поместье Гленнллуг, которое когда-то было частью Гламоргана. Он «подстроил сонаследникам такие ловушки, что при удобном случае каждый из них мог потерять свою долю из-за ложных обвинений, и тогда он один получил бы все графство».

* * *

Уже почти четыре года Ланкастер шел на подъем, они с королем враждовали и дрались за власть, а бароны склонялись на сторону то одного, то другого — поначалу в основном на сторону Ланкастера. Но Ланкастер успел уже доказать, что ничуть не более способен править, чем Эдуард. Тем временем король упорно создавал при дворе собственную партию, к которой принадлежали д'Амори, Одли, Сюррей, оба Деспенсера и Уильям Монтегю, еще один преданный человек из свиты. Ланкастер, вероятно, считал Изабеллу сторонницей королевской партии, так как незадолго до того она оказала покровительство нескольким людям, зависимым от основных сторонников Эдуарда.

Роджер д'Амори, который, естественно, желал получить причитающуюся ему долю наследства де Клера, быстро завоевывал симпатии короля, и как раз в это время стал особенно близок с Эдуардом. Но Эдуард снова продемонстрировал неумение разбираться в людях, позволив такому человеку оказать на себя влияние. В сентябре 1317 года благодаря усилиям двух папских эмиссаров Ланкастер с неохотой согласился вернуться ко двору. Но король, подстрекаемый д'Амори, которого Ланкастер лишил должности коменданта двух королевских замков, собрал в Йорке отряд и провел его в полном боевом порядке мимо замка графа в Понтефракте. Хотя Ланкастер не поддался на провокацию, эта выходка короля начисто пресекла всякую возможность примирения между ними. По сути, страна стояла на пороге гражданской войны.

Пемброк, памятуя о Гавестоне, осознал теперь, что нужно как-то контролировать д'Амори, и 24 ноября установил контакт с новым фаворитом, а также с влиятельным бароном, лордом Бартоломью Бэдлсмиром; по единодушному мнению придворных, они старались поддерживать друг друга и вырабатывать общее решение, когда давали советы королю. Их союз ошибочно прозвали «средней партией» — но это был скорее комитет по уменьшению ущерба; так или иначе, он действительно умерил прыть короля и создал альтернативу произволу Ланкастера. Именно влияние д'Амори обеспечило Пемброку и Бэдлсмиру к весне 1318 года возросшее доверие Эдуарда. К этому времени другие, включая Арундела, Херефорда, Сюррея, Мортимеров и архиепископа Рейнольдса, устали от самодовольства Ланкастера и перешли на сторону Пемброка.

* * *

Король и королева отпраздновали Рождество 1317 году в Вестминстере. Изабелла снова была беременна. В начале нового года ее постигла еще одна потеря: 14 февраля 1318 года ее тетка, королева Маргарита, умерла в замке Мальборо. Изабелла, видимо, присутствовала вместе с королем на ее похоронах ближе к концу того же месяца. Облаченную в рясу францисканского ордена, Маргариту похоронили перед главным алтарем в недостроенных хорах обители «Серых Братьев» (Grey Friars) в Ныогейте, близ Лондона. Королева лично следила за частичной перестройкой и расширением этой церкви, и щедро наделила ее средствами. В этом же храме в 1291 году было захоронено сердце Элеоноры Прованской, бабушки Эдуарда. В память королевы Маргариты впоследствии возвели красивое надгробие — но оно было переделано до неузнаваемости, а затем затерялось в период после Реформации.

Изабелла тоже очень любила эту церковь, и не только из-за своего интереса к ордену францисканцев. Похоже, что по желанию Маргариты новое здание моделировалось по контурам и размерам францисканской церкви Кордельеров в Париже, которая была основана Людовиком Святым около 1250 года, — там упокоилась мать Изабеллы, Жанна Наваррская. В Ньюгейте была часовня во имя Людовика Святого, и это не случайное совпадение. Именно Изабелла, не скупясь, оплатила завершение постройки в Лондоне, которая в окончательном виде (к 1348 году) имела 300 футов в длину при ширине 89 и высоте 64 фута (примерно 90 на 26 на 20 м) — только собор святого Павла превышал ее по размерам. Это было прекрасное, светлое и просторное здание, с пятнадцатью нишами, по два зенитных фонаря (застекленные эркеры) в каждом, и несколькими часовнями, отходящими в сторону от нефов, разделенных стройными колоннами на восьмиугольных основаниях, поддерживающих высокую аркаду стрельчатых арок. Изабелла сама заплатила за остекление окна на восточном торце здания за алтарем; в целом она потратила на «серых братьев» около 70 фунтов. Благодаря покровительству Изабеллы, Маргариты и других царственных дам дом «серых братьев» в Ньюгейте[75] оставался самой престижной францисканской обителью в Англии и самой модной церковью в Лондоне на протяжении двух следующих столетий; многие знаменитые люди завещали похоронить их там.