– Ага-а! – Женя сзади обхватила его за шею. – Попался?!

– Попался! – воодушевлённо согласился Эркин, ловко падая на кровать и увлекая в падении за собой Женю.

– А-ах! Так кто попался? Эркин?

– Взаимно.

Эркин, обхватив Женю под халатом, перекатился по кровати.

– Ах так?

– Ага, так!

– Вот я тебя сейчас, – смеялась Женя, тиская и тузя хохочущего Эркина.

В этой возне они сняли и сбросила на пол халаты, скомкали ковёр, но не заметили этого.

– Ох, Женя…

Эркин лежал навзничь, раскинув руки, а Женя сидела рядом, поджав под себя ноги, и гладила его по груди, обводя пальцем плиты грудных мышц.

– Что, Эркин?

– Я вот что подумал, – он озорно прищурил глаза и перешёл на английский. – Ты давно не каталась на лошадке.

– И ты хочешь пригласить меня на верховую прогулку, – подхватила тоже по-английски Женя. – Премного признательна, сэр, не смею отказываться.

– Своим согласием вы оказываете мне честь, миледи, – Эркин протянул ей руку.

Женя церемонно опёрлась на неё, и Эркин помог ей встать над ним, тут же напряг мышцы и выгнулся, упираясь в кровать плечами и ступнями.

– Прошу, мэм.

Мягким рывком он посадил Женю на себя, войдя точным уверенным ударом. Женя радостно ахнула. Эркин, придерживая руками бёдра Жени, опустился на кровать, согнул ноги в коленях, увеличивая упор.

– Женя, ты на мои ноги обопрись, ага, так, тебе удобно? И поехали, – и опять по-английски: – Шагом-шагом, рысью-рысью, и в галоп… шагом-шагом, рысью-рысью, и в галоп… и в галоп…

Смеясь, Женя перехватила его руки.

– И в галоп… ой, Эркин…

Она легко, с радостно изумившей Эркина ловкостью, и сама подпрыгивала на нём, ловила его удары встречными толчками. И чёрно-красная волна всё ближе подступала к нему, покачивала и подбрасывала, выгибая тело дугой. Эркин уже не боялся волны, не боялся, что потеряет в ней Женю, её руки, её дыхание рядом, она смеётся, ей нравится… Волна подбросила его, выгибая на полную арку, и захлестнула…

– Женя!

– Эркин, я здесь, Эркин…

– Я здесь, Женя!

Женя почти упала на него, билась, выгибаясь в его руках. Эркин обхватил её, прижал к себе, теперь они вместе, волна несёт их обоих, вдвоём…

Когда Эркин отдышался, Женя спала рядом с ним, по-прежнему обнимая его. Эркин глубоко вздохнул, переводя дыхание, и осторожно высвободился из объятий Жени. Она вздохнула, потянулась, не открывая глаз, и снова свернулась клубочком. Эркин мягко, осторожно поглаживая Женю, вытащил из-под неё ковёр, одеяло, уложил и укрыл. Быстро сложил и бросил на пуф ковёр, подобрал с пола и положил на обычное место их халаты, погасил лампу и уже в темноте обошёл кровать и лёг под одеяло со своей стороны, вытянулся рядом с Женей.

– Эркин, ты? – ладонь Жени легла на его грудь.

– Ага, я, – ответил он протяжным выдохом.

– Спи, милый, – поцеловала его в щёку Женя.

– Ага, – согласился Эркин, прижимая её ладонь к себе.

– Замечательная была поездка, – вдруг шепнула ему на ухо Женя.

– Да? – сразу проснулся Эркин. – Тебе понравилось?

– Конечно, – засмеялась Женя. – А сколько миль мы проскакали?

– Ну-у? – к такому вопросу Эркин был не готов, но нашёлся. – Главное, что мы куда надо приехали.

Женя рассмеялась и поцеловала его в висок. Эркин повернулся набок, лицом к Жене, осторожно погладил её по голове, зарывшись пальцами в её волосы. В спальне темно, но он убеждённо сказал:

– Какая ты красивая, Женя.

– Ты же меня не видишь, – притворно удивилась Женя.

– Я… тебя… чувствую, – с расстановкой между поцелуями ответил Эркин.

– А я тебя.

Женя, вытянувшись всем телом, прижалась к нему, обняла.

– Эркин, ведь это ты, Эркин?

– Да, я, – сразу, даже не удивившись её вопросу, ответил Эркин. – Я здесь, Женя, весь.

– И я вся. Мы вместе, Эркин. Навсегда. Да?

– Да, Женя, я… я всегда буду с тобой, – Эркин сглотнул. – Будешь гнать мня, я всё равно не уйду. Я с тобой, – и повторил: – Мы вместе. Навсегда.

Они так и заснули. Обнявшись.

Солнце ещё не взошло, но небо уже посветлело. Загорье спало, даже петухи в Старом городе, прокричав своё, угомонились, а уж за путями… будто вымерли все, и только его шаги отдаются эхом на пустынных улицах.

Андрей зевнул и пошёл быстрее. Сейчас завалится и будет спать… до обеда. Нет, всё было хорошо, как и должно было быть. Всё честно, без обмана. Жениться он не хочет и не будет, а дальше… как она решит. Согласна – хорошо, не согласна? Так чаю попили и разбежались. Она согласилась. Он не первый у неё – сразу видно-понятно – и не последний. Грех – это когда обманом или насильно, а по доброму согласию и в общее удовольствие – греха нет. Так что всё у него тип-топ. А вон и «Корабль».

Величественное здание было тихим и голубоватым в предутреннем свете. За оврагом чуть слышно зашелестела и тут же стихла листва. Тишина была живой тишиной глубокого спокойного сна. Андрей мягко, без хлопка прикрыл за собой дверь и взбежал по ступенькам. Тихий, безмятежно спящий коридор. И чтобы не нарушить этой тишины, Андрей, достав ключи, зажал связку в кулаке, выставив только ключ от верхнего замка, и бесшумно открыл дверь.

Та же сонная тишина. Андрей по-прежнему бесшумно закрыл за собой дверь. Света зажигать он не стал. Быстро снял и повесил куртку, разулся и в одних носках пошёл к себе. Хорошо, что в гостиной шторы не задёрнуты, а то бы наткнулся ещё, зашумел.

Но и у себя он не стал включать свет. Быстро разделся, швыряя как попало одежду, постелил и уже было лёг, как вспомнил об Алисе. Выругавшись вполголоса, Андрей заставил себя встать, дотащиться до двери и повернуть задвижку. А к дивану он возвращался уже спящим. Лёг и, уже окончательно засыпая, успел подумать: «А письма-то нет», – но не додумал, заснув окончательно.

Россия

Цареградская область

Ивино

Как уже бывало не раз, он опять зачитался до полуночи, и теперь никак не мог проснуться, хотя безошибочное, как у любого спальника, чувство времени уже будило его. И тоже уже привычная первая мысль, которой он отгонял всё ещё повторявшиеся сны о прошлом: «Кто я? Я – Андрей Кузьмин». Андрей безнадёжно вздохнул и открыл глаза. Ну, что за паскудство: ляжешь рано – так всякая гадость снится, зачитаешься до песка под веками – спишь хорошо, но утром не встанешь. Ладно, вставать так вставать. Вон уже солнце какое.

Он ещё раз вздохнул и встал. Сцепив на затылке пальцы, выгнулся, встав на арку, и выпрямился. Низкий скошенный потолок и теснота заставляли тянуться без