Естественно, чувствительная Наташа ударилась в слезы, запись не потерла, продолжая удивляться человеческой злобности — и вскоре ее друзья решили «поставить на место» Ольгу, а Ольгины друзья пришли писать гадости Наташе. Наташа перестала выходить в Интернет и начала плакать в корреспондентской, а жестокая Ася, обнимая подругу, говорила:

— Я тебя, дуру, предупреждала, чтобы ты не ходила в эту шарашкину контору? Я тебя предупреждала?

— Но Инна… мы с ней три года работали, она своя!..

— Своя. Конечно, своя. Ты забыла, что за эти три года она слова доброго никому не сказала? Зато всегда всех критиковала — и юбка слишком короткая, и кофточка не идет к лицу, и новая стрижка визуально полнит? Разве нет?

— Но она же правду говорила. Она просто врать не могла, человек такой.

— Эх, Наташенька, — гладила Аська по голове Наташу, — золотое ты мое сердечко, солнышко ты наше. Тебе только на детские ток-шоу и ходить, дорогая. Потому что ничего ты в людях не понимаешь.

— Нет, я понимаю. Ольга мне сразу не понравилась. Но я не знала, что она так сможет — вот такие гадости про меня писать. Я что, действительно глупая? Или я плохая мать? Или я толстая?

Ася призывала на помощь Жанну или Олю, и они вместе успокаивали бедолагу:

— Ты умная, замечательная мать и совершенно не толстая. Конечно, ты временами наивна, как ребенок, и в модели тебя не возьмут, ты пухленькая, но ты замечательная. Глупые и толстые на телевидении не работают. А плохие матери так не любят сыновей, как ты любишь своего Веника. Поэтому перестань читать базарную хамку, забань ее вместе с друзьями из дневника и успокойся. Разве ты не поняла, что она тебе банально позавидовала?

— Мне? — удивилась Наташа.

— Конечно. Ее передача — скучнейшая из всех нам известных, рейтинги у нее никакие, никто ее не смотрит и не знает. Эту Ольгу никто бы и по имени не запомнил, если бы она на тебя не затявкала. Она плохо работает, плохо выглядит, внешне не ахти, и тут приходишь ты — роза майская, кожа свежая, грудь пятого размера — и тоже с телевидения. Только у тебя на лице написано, что тебя любят и ценят, ты хороший работник и золотая девочка. Конечно, эта горе-ведущая тебя тут же возненавидела до такой степени, что даже Дашу не затравила, хотя Даша наверняка ее тоже раздражала своей юностью и симпатичностью. Почему из двоих она выбрала тебя — непонятно, какие-то личные комплексы. Но уверяю, ты тут ни при чем.

Наташа потихоньку успокоилась, а Инне все объявили бойкот. Кто-то вспомнил, что помогал бывшей коллеге искать героев и посылал своих подруг, кто-то, оказывается, обзванивал для нее нужных людей — короче, Инна ловко сыграла на желании людей помочь приятельнице на новой сложной работе, а отплатила вот так.

Лиза спросила у Жанны:

— Это к вопросу о том, что телевидение в народе считают гадючником?

— Это к вопросу о том, почему у нас мало кто идет работать на федеральные каналы. Хотя опыт уже почти всем девочкам позволяет легко туда устроиться. И зарплата там выше. Но это едва ли не главный аргумент против. Здесь мы семья. Пусть не все одинаково дружат, пусть временами мы ругаемся и кто-то с кем-то неделями не разговаривает, но у нас тут подлостей не делают. Не доносят. Не подсиживают. Не хамят. И таких, как эта ведущая из «Москвички», здесь тоже нет. Здесь мы просто объявим бойкот — и человек сам уйдет, не сработавшись с коллективом. Думаешь, у нас не было дамочек с непомерными амбициями? И не таких видали. Инна — порядочная стерва, поэтому она от нас ушла на федеральный всего через три года работы. Здесь она, кстати, зубы не сильно показывала — понимала, что обломают. А там самореализовывается. Удачи ей, но лично я на федеральный канал не уйду. Лучше здесь попрошу еще одну передачу и буду звездой местного масштаба. Для души полезнее.

Лиза поняла, что ее мама была во многом права. Телевидение она называла бездной порока, а современные передачи — развратом, дьявольскими происками и ужасной гадостью. Так оно и оказалось. А про кабельное мама, наверное, не слышала. Временами Лиза соглашалась с мамой, она просто удивлялась, как здравые мысли сочетались в покойнице с абсолютно дикими, и надеялась, что сама найдет гармонию между верой и жизнью.

В философских раздумьях о душе она побрела на автобусную остановку, споткнулась о пивную бутылку и растянулась на асфальте. К счастью, почти не измазалась, но сильно ушиблась. Одновременно встали проблемы разбитой коленки (промыть-перевязать) и порванных колготок (хотя бы снять, чтобы не сверкать дыркой! Новые, увы, остались в тумбочке на студии). Лиза попыталась для начала сесть поудобнее и осмотреть рану.

— Могу я чем-то вам помочь? — спросил у нее молодой загорелый мужчина, улыбаясь, как в голливудских фильмах.

«Красивый, — подумала Лиза, — странно, что он ездит на автобусе при такой внешности».

— Сударыня?

— Я даже не знаю. Мне, наверное, нужно… в первую очередь…

— Снять колготки? — догадался он, когда Лиза замялась.

— Да. — Лизе было очень стыдно говорить об этом с мужчиной.

— Давайте сделаем так: я ловлю машину до метро, там есть маленькая кофейня. Вы заходите со мной туда, я вас оставляю и иду в аптеку напротив, покупаю перекись и бинт. Приношу — вы обрабатываете рану, и мы спокойно пьем кофе.

— Но…

— В благодарность за мою помощь вы же не откажете в любезности подарить мне полчаса времени и поболтать со мной за чашечкой кофе? Попробую вас соблазнить — в кофейне у метро варят очень вкусный кофе. Как любитель, рекомендую.

«Попробую соблазнить вас, — прокрутилось в Лизиной голове, — о боже, если такой мужчина попробует меня соблазнить, мне бесполезно даже пробовать перед ним устоять. Какой шикарный».

Неожиданный кавалер действительно остановил попутную машину, осторожно помог Лизе устроиться, у метро открыл перед ней дверь, в кофейне что-то прошептал официантке, та улыбнулась и кивнула.

В дамской комнате, снимая колготки и разглядывая коленку, Лиза думала о спасителе.

«Не может быть, чтобы я ему понравилась. Ладно бы еще была при параде, но я сидела на асфальте с дурацким лицом, перекошенным от боли; Лопотала что-то про колготки…»

Лиза уже успела рассмотреть прекрасно сидящую на мужчине одежду, его явно европейский курортный загар, дорогой кожаный портфель (как секретарь, она прекрасно разбиралась в ценах на мужские аксессуары) и удивлялась все сильнее и сильнее. Во-первых, почему без машины? Во-вторых, почему обратил внимание на обычную девушку? В-третьих, почему рвется пить с ней кофе и продолжать знакомство?

В конце концов Лиза решила не торопиться — вдруг он просто дал клятву выручать из беды всех окружающих или ему нужно кого-то дождаться и скоротать время, а она подвернулась под руку?

«Вдруг он не вернется?» — испуганно подумала девушка, быстро сорвала колготки, подкрасила губы, поправила волосы и вернулась в зал. Ее новый знакомый уже пришел. Он протянул ей обещанные медикаменты: