Не уверена, смог бы иностранец приспособиться к такой работе. В ней было много не знакомых мне до этого культурных кодов. Про синхронизацию вы уже читали, а как насчет постоянной совместной работы?

Возможно, на пространстве бывшего СССР многое меняется, и мы тоже начали страдать острым собиранитом, любовью к собраниям по поводу и без, и количество митингов, конференций тоже начало зашкаливать в календарях наших людей. Во Франции собрания – культ! Большую часть рабочего дня офисные работники во Франции трещат как сороки с коллегами!

На недавнем феномене самоизоляции я наблюдала похожую картину на работе мужа.

– Себастьян, ну когда вы работаете? Большую часть времени вы говорите!

– Как это? Мы задаем вопросы, отвечаем на них. И мы продвигаем вместе работу по разным темам.

– Вы же ВСЕ время говорите!

– Нет-нет, мы смотрим мейлы, мы работаем.

Мне стало интересно, и я решила опросить моих читателей. Отклик не заставил себя ждать.

«Я работаю в «Даноне», звонки и встречи не прекращаются. Мы не работаем, мы трындим постоянно!»

«Мой муж тоже работает во французской компании. То же самое! Когда они работают?! То совещание, то переговоры, то инструкции».

«Тоже работаю во французской компании, и для них конфколлы, переговоры, совещания – дело святое!»

«Ну отдельный спектакль был, когда я приходила с утра и надо было всех перецеловать. Но при всем этом они работают тоже много, просто не делают серьезных морд. Мне было легко и весело всегда. При этом с русскими подрядчиками хорошо находили общий язык. Знали необходимые русские слова и могли объясниться. Те, в свою очередь, учили их новым и интересным словам, которые потом они мне радостно и громко произносили. (Смотри, что я знаю: б…, п…. и т. д.) Электрики общались свистом: долгий свист – протянуть провод, несколько коротких – завинтить гайку. Было вообще много смешных историй. С удовольствием вспоминаю».

В общем, я тоже с удовольствием вспоминаю эту работу. Где бы еще я полазила по промышленным трубам и заглянула в печь с температурой 1500°! Одним из моих клиентов была крупная французская компания «Нафтохимия». Старое консервативное предприятие, которое производило, например, капсулы полиэтилена. Здесь я познакомилась с представителями французских профсоюзов.

Во Франции есть несколько крупных профсоюзов, самыми «опасными» для менеджеров считаются СGT, Sud, Force ouvrière. Не вдаваясь в подробности расшифровки аббревиатур, скажу, что именно они ответственны за большую часть забастовок.

В крупных промышленных компаниях ничего не делается без оглядки на, как их здесь называют, «социальных партнеров». Профсоюзы должны способствовать поиску компромисса, но зачастую вставляют палки в колеса. Как правило, их первой реакцией является «нет» на все, что предлагает дирекция. В «Нафтохимии» профсоюзов боялись, они уже несколько раз останавливали деятельность предприятия.

В мою задачу входила организация форума, представлявшего сотрудникам проект новой организации. Мне сразу обозначили, с какими людьми надо быть осторожнее и помалкивать. Обычно их было видно сразу. Как правило, мужчины возрастом чуть старше 50. Нахмуренное лицо, взгляд исподлобья, плотное телосложение, усы и закаленная жаром печей кожа.

Консультанты в компаниях всегда сходили за агентов вражеской разведки, то есть дирекции. В реальности мы были зажаты между молотом и наковальней. С одной стороны, дирекция ждала от нас быстрого и эффективного решения, с другой – мы прекрасно понимали сотрудников, которые боялись за свою работу и изменений, ведущих к сокращениям.

Наша компания создавала столь важную во французской культуре возможность маневра. Мы выступали посредниками и позволяли дирекции ослабить хватку, то, что здесь называют «lâcher prise».

Французам очень важно иметь зону, в которой они могут свободно творить. Обязательно спрашивайте: «Qu’en pensez-vous?»[61] Француз обязательно должен думать, что он делает сам, а не за него решили. Нам психологически это сложно сделать. У нас должно быть все по правилам. Как хочет начальник. Не давайте ЦУ. Французу надо сделать по-своему. Это непросто, но иначе никак.

Яркой иллюстрацией может послужить франко-русский семинар с одной компанией из ретейла. Коллеги составили привычную программу для семинара. Мой комментарий подчеркнул чрезмерное время для обсуждения и вопросов после презентаций, столь важных во Франции. В России, как правило, мы просто принимаем решение дирекции. Если оно кажется нам нерезонным, то в дело вступает старая добрая поговорка «Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения».

Во Франции эта поговорка тоже работает, но французы не любят просто так сдаваться и, если они не напуганы до смерти, начинают протестовать. Поэтому мы всегда выделяли 60 минут на вопросы после 30-минутной презентации.

После провала первого дня нам пришлось переделать программу под девизом «Меньше разговоров, больше дела». Там, где французы бы решили, что их обводят вокруг пальца и заставляют молча проглотить пилюлю, наши люди были очень довольны кипучей деятельностью. Хотя подозрительность все равно читалась в их глазах: «Зачем спрашивают наше мнение?» Во Франции по-другому нельзя, даже если в реальности чужое мнение вас не интересует. Надо создать хотя бы видимость.

Но долго работать на износ я не смогла. 26 ноября 2016 года мои глаза смыкались так, что я была готова лечь на кафельный пол бывшей шерстяной фабрики и уснуть. Мы легли в три часа ночи. В 5.30 прозвучал будильник.

«Нелегкая» организации семинара занесла нас в отель, где не работали батареи. На севере Франции в конце ноября – это пытка. Я очень хотела эту работу, но, чтобы удержаться, я забыла про личную жизнь. Увы, это общие реалии школы консалтинга. За 2015–2017 годы с мужем мы пережили настоящий ад в отношениях. Если бы я не была замужем, то смело могла бы сказать, что моя личная жизнь сводилась к отсыпанию на выходных.

Я безумно благодарна этому опыту. За 2 года я прожила 4! Это была лучшая школа жизни и отношений с людьми. И, без сомнений, я бы повторила это еще. Но 26 ноября 2016‑го, взглянув на отражение с красными глазами, я задумалась: «Хочу ли я так дальше? И ради чего?»

На размышления ушел год. В мае 2017 года со мной связалась через LinkedIn одна компания и предложила работу в сфере организации тревел-процессов в компании. Проще говоря, командировок. После серии собеседований я получила приглашение на работу на постоянный контракт. Этот блестящий грааль многих французов.

Начиналось все знакомо. Я уже знала тонкости французского коллектива. Обязательные поцелуи со всеми с утра, разговоры за кофе, никаких обедов в одиночестве, поддерживать традиционные шутки ниже пояса и приносить круассаны по утрам в пятницу, потому что «жир – это жизнь», как любят поговаривать французы, «le gras c’est la vie»!