– Вован! Здарова, старик!

– Неужели первый раз за столько лет уважил ветерана! – Вован начал разговор неторопливо.

– Вован, извини, некогда! Ты сейчас где?

– Как где? Еду к парку, сегодня ж день ВДВ! Ты что, мне не по этому поводу звонишь?

– По этому, по этому, ещё как, блядь, по этому! Далеко ты от ЦПКиО?

– Да уже почти подъехал!

– Мне срочно нужна эвакуация! Слышишь, Вова? Срочно! Практически под кинжальным огнём!

– Погоди не кипишуй, ты сам где?

– В ЦПКиО вашем ебучем, где ж я ещё могу быть сегодня со своей-то кармой?!

– Ты совсем безбашенный?!

– Об этом позже, подруливай к центральному входу, за мной тут погоня – будь готов!

Мы с собакой ловко использовали ландшафт, и на какое-то время преследователи потеряли нас из виду.

– Пробираемся к выходу! Дома – шкуру спущу!

– Погоди, Иван-царевич, может, я тебе ещё пригожусь.

Для справедливости надо признать, что отступали мы вынужденно – перед значительно превосходящими нас силами, и делали это крайне достойно – по всем правилам военной науки.

Я уже видел главный вход, когда из кустов выпрыгнул особо резвый боец. И тут собака среагировала мгновенно: бросилась в ноги и сбила его. Потом, нависнув над ним, выдохнула:

– Дёрнешься – яйца откушу.

Это подействовало. Вот значит, где у десантника слабое место – яйца! Запомню на будущее…

Мы выиграли ещё несколько минут, пока огорошенный боец сидел и ошалело глядел нам вслед.

Последние метры мы преодолели очень быстрым шагом, но не переходя грань, за которой гордость стратегического отступления заканчивается и начинается позор бегства. Володя уже ждал нас, раскрыв двери. Я плюхнулся на штурманское сиденье, собака сзади.

– Поехали от греха, – тяжело дыша, попросил я.

Вован рулил, прихохатывая:

– Ну, как у тебя ума хватило сегодня так учудить!

– Туда все вопросы, – я махнул рукой на заднее сиденье.

– Это я лажанула, дядя Вова, мой косяк, – честно призналась собака.

– Ну, вы даёте, конечно! Пьяные десантники – это же стихия!

Я с благодарностью посмотрел на Вовку и только сейчас заметил, что он одет в военную форму – на груди блестели ордена:

– С праздником тебя, мужик! Извини, что так получилось…

– Ничего… Я сейчас вас до дома доброшу, потом вернусь, с однополчанами повидаюсь, а вечерком заскочу.

Когда Вовкин джип скрылся вдали, а мы остались стоять у подъезда, собака спросила:

– Похмелье-то твоё как?

– Ты знаешь, абсолютно ни в одном глазу. Как рукой сняло.

– Я ж говорила, что пригожусь…

– Ты молодец! Так отважно бросилась на того чумахода.

– К сожалению, это была вынужденная контратака, скорее по необходимости, чем от храбрости.

– Всё равно лихо погуляли.

– Славная была охота.

Мы ещё постояли. Я поздоровался с бабой Нюрой, вышедшей на прогулку. Потом с каким-то жильцом, живущим выше меня этажом, хотя абсолютно не знал, как его зовут – иногда только виделись в лифте. Наконец, мы успокоились до состояния, когда можно было спокойно идти домой.

– Надо ещё прибраться после твоих вчерашних похождений – вечером дядя Вова в гости приедет, – напомнила собака.

– Ну, я вроде вчера особо не свинячил?

– Убирать надо не в связи с чем-то, а на систематической основе.

– А тогда зачем нужно было мои вчерашние похождения приплетать?

– Чтобы ты задумался, наконец!

– Кто прошлое помянет – тому глаз вон.

– Тогда ты дуй в магазин, а мы с кошкой марафет наведём, в смысле – порядок.

Мы поднялись на этаж, и я запустил собаку в квартиру.

– Как погуляли? – спросила кошка.

– Душевно, пара часов, и я как огурец! – с легкой иронией ответил я.

Но кошка не заметила скрытого подтекста:

– Вот видишь, что значит свежий воздух и спокойная пешая прогулка!

– Да уж, на всю жизнь запомню!

Я не спеша направился в лабаз. Так как за руль мне садиться было категорически нельзя, то пришлось идти пешком. Бродя между полками, заполненными всевозможными продуктами, пытался сообразить, что собственно купить? В результате за час хождения по магазину в корзинке у меня появился хлеб с булкой, колбаса, сыр и сосиски. Подумав, я взял ещё бутылку водки, лимонад и несколько пучков зелени. В последний момент вспомнил про помидоры, огурцы и сметану.

Дома всё уже блестело. Квартира сияла чистотой, и ничто не указывало на то, что живёт в ней человек не очень твёрдых моральных устоев. Кошку я застал на кухне за мытьём пола. Почувствовав движение, она подняла голову:

– А-а, герой!

– Уже рассказали?

– Да, вляпались вы, ничего не скажешь! Но молодцы, не посрамили!

– Собака где?

– На балконе решила прибрать.

Я прошёл в комнату, перед балконной дверью стояла большая картонная коробка, в ней был свален разнообразный хлам, историю появления которого я не всегда мог вспомнить.

– Это надо выбросить, – категорично заявила собака, оторвавшись от работы.

– Но это же всё – история! – попытался протестовать я. – Всё это будут откапывать археологи много веков спустя. Представляешь как они обрадуются, когда всё это найдут?

– Не переживай, если тебя это утешит, то и нас с тобой тоже когда-нибудь найдут, и даже, может быть, будут радоваться.

– Это вполне вероятно…

– Еды купил?

– Разумеется, я же не в музей ходил!

– Чего добыл?

– Чего-чего… Сыр, колбаса. Колбаса, кстати, хорошая.

– Ты говна принесёшь, и то будешь нахваливать.

Я решил промолчать.

– Ещё чего надыбал? – продолжала собака.

– Петрушки, укропа, хлеба с булкой, разумеется, к чаю там по мелочи…

– Готовить-то что?

– Не знаю, вы сами решайте, моё дело поляну обеспечить.

– Сметаны взял?

– Да.

– Замесим в сметане помидоры с огурцами. Это просто и гениально, как кобальтовая сетка.

А ты не стой, как славянский идол – бери коробку и неси на помойку. Шапка зачем тебе эта?

Собака сунула мне под нос найденную в недрах балкона старую выцветшую пыжиковую шапку.

– Оставь её – воспоминания детства.