В данном случае путешественники с трудом удерживались на ногах. Кое-кому из них даже изменило обычное хладнокровие. Замечания по поводу заструг перекрывали шум поступи финеско, поскрипывание лыжных ботинок и легкий свистящий звук полозьев, скользящих по мягкому снегу. Вечером около 18 часов партия остановилась лагерем у невысокой, одиноко торчащей черной скалы на высоте 838 метров над уровнем моря в 11 км от зимовки. После хорошего горячего ужина путники забрались в палатки и скоро заснули в своих спальных мешках. На следующее утро перед ранним завтраком температура была —23,3° C, тогда как у нас на зимовке она в это время была —17,8° C. Отправившись в путь, участники экскурсии заметили, что подъем стал круче: 1:5. Заструги, шедшие в косом направлении по отношению ко взятому ими курсу, нередко заставляли сани опрокидываться. Температура была —22,2° C, но чтобы тащить сани приходилось прилагать усилия, и от этого путники согрелись.

Вечером 6 марта исследователи остановились лагерем на высоте 1533 метра, пройдя за день всего около пяти километров, но зато поднявшись на 853 метра выше предыдущей своей стоянки. Температура в эту ночь была —33,3° C. Второй лагерь находился на одном уровне с самым древним кратером Эребуса. Познакомившись с природой обломков вулканических пород, разбросанных вокруг, профессор Дэвид пришел к убеждению, что Эребус еще сравнительно недавно выбросил некоторое количество лавы из этого кратера.

На следующее утро Адамс решил, что их вспомогательная партия должна принять участие в подъеме на вершину вместе с передовой партией. Я оставил это на его усмотрение, но полагал, что едва ли трое участников вспомогательной партии будут иметь возможность подняться на вершину, и не обеспечил их снаряжением. Они были снабжены одним большим спальным мешком на троих, и это громоздкое сооружение пришлось нести одному человеку. Точно так же мы не снабдили их широкими ремнями для ношения тяжестей на спине, какие были у передового отряда, и им пришлось заменить ремни кусками веревки. Обувь членов вспомогательной партии не имела шипов на подошвах, отчего они с трудом могли подниматься по скользким склонам, покрытым снегом. Впрочем, у профессора Дэвида были лыжные ботинки, которые он подбил на подошвах полосками кожи. Дэвид находил, что полоски эти действуют не хуже шипов на горных ботинках и ссудил свою пару Маршаллу. Профессор и Адамс в течение всего восхождения были в лыжных ботинках. Лыж с собой они не брали, так как карабкаться по такому неровному склону на лыжах было бы невозможно. У каждого из участников похода имелось по паре финеско и лыжных ботинок и прочее необходимое снаряжение, причем в отношении одежды были в известной степени учтены индивидуальные вкусы.

Шестеро путешественников устроили склад на месте второго лагеря, оставив здесь сани, кое-что из провизии и часть кухонных принадлежностей. Далее решили подниматься налегке. Они захватили было с собой среди прочего снаряжения шесты от палаток, но пройдя 800 метров, убедились, что взбираться на гору с этими предметами совсем невозможно и доставили их обратно в склад. Каждый из участников нес на себе около 18 кг груза, причем груз экспедиции состоял в основном из спальных мешков, двух палаток, походной кухни и трехдневного запаса провизии. Снежные склоны становились все круче и круче. Однажды Маккей, выбивавший ледорубом ступени в твердом снеге, поскользнулся, скатился со своим грузом метров на тридцать вниз и едва успел задержаться за снежный выступ, спасшись от дальнейшего падения. На третий вечер, 7 марта, партия устроила лагерь на высоте 2669 метров над уровнем моря. Температура была —28,9° C.

Вечером между 21 и 22 часами поднялся сильный ветер. Когда на следующее утро путники проснулись, жесточайшая метель задувала с юго-востока. С наступлением дня метель разбушевалась еще больше и с ужасающей силой несла снег вниз по скалистой долине, где находился лагерь. Снег был так густ, завывания ветра так сильны, что, хотя расстояние между обеими отрядами было не больше 10 метров, путешественники не могли ни видеть, ни слышать друг друга. Шестов у палаток не было, и палатки растянули просто над верхними концами спальных мешков, чтобы защитить их отверстия от снега. Однако, несмотря на предосторожности, много снегу проникло внутрь мешков. После полудня Брокльхёрст вылез из трехспального мешка. Сильный порыв ветра моментально подхватил и унес одну из его рукавиц, подбитых волчьим мехом. Брокльхёрст бросился за ней, но ветром его самого отнесло вниз в ущелье. Адамс, который вылез из мешка одновременно с Брокльхёрстом, увидел, что товарищ внезапно исчез. Он только собрался вернуться к мешку и попросить, чтобы Маршалл помог отыскать Брокльхёрста, как сам подвергся той же участи. Между тем Маршалл, оставшись единственным обитателем мешка, держался с величайшим трудом, всячески стараясь, чтобы не сдуло ветром мешок с ним самим и прочим содержимым. В конце концов Адамсу как-то удалось добраться на карачках до мешка, затем появился ползком и Брокльхёрст, взобравшийся на скалы ценой отчаянных усилий. И как раз вовремя, так как совершенно изнемогал от пронизывающего холода. Они с Адамсом забрались в мешок. Оказалось, что пока Маршалл оставался в нем один, мешок закрутило ветром и набило внутрь снегу. Адамсу и Маршаллу пришлось снова вылезть и попытаться растянуть мешок. Попытка была малоуспешна; они окоченели от холода, а мешок, в котором оставался лишь один человек, вздувался, вырываясь из рук, так что они снова кое-как забрались в мешок. Вскоре Адамс решил еще раз попытать удачи, но в то время, как он старался закрыть отверстие, ветер проник в мешок и раскрыл его во всю ширь. Адамс поспешил залезть обратно и на этом приключение благополучно закончилось. Теперь им больше ничего не оставалось, как лежать неподвижно, пока не прекратится буря. Время от времени они грызли плазмоновые сухари или съедали по кусочку шоколада.

Весь этот день, 8 марта, а также и следующую ночь они ничего не пили, так как зажечь примус и растопить снег не было никакой возможности. Впрочем, несмотря на бурю, путники ночью все же немного поспали. Проснувшись в 4 часа на следующее утро, они увидели, что метель кончилась, и после завтрака, в 5 часов 30 минут отправились дальше.

Угол подъема становился все более крутым и достиг 34°, то есть увеличился до 1:1,5. Склоны, покрытые плотным снегом, были слишком круты, чтобы можно было взбираться по ним не прорубая ступеней ледорубом, поэтому путники насколько возможно придерживались голых скал. Подчас гребень скалы оканчивался вверху широким снежным склоном, тогда они вырубали в этом склоне ступени, ведущие к другим голым скалам, расположенным еще выше. Брокльхёрст, обутый в лыжные ботинки, почувствовал, что ноги мерзнут, но не придал этому серьезного значения и не сменил ботинки на финеско. Около полудня путешественники нашли место, удобное для остановки, и вскипятили чай. В это время они находились всего в каких-нибудь 240 метрах ниже краев древнего кратера. Влияние большой высоты и сильного холода здесь заметно ощущалось.

Внизу расстилалась величественная панорама облаков, сквозь которые проглядывала окраина Барьера. Но путники не могли тратить много времени на созерцание красот. Наскоро закусив, они снова начали подъем. Неподалеку от края главного кратера, Маккей, вместо того чтобы идти менее трудной и более надежной дорогой по скалам, где шла остальная партия, вздумал проложить себе путь с помощью ледоруба по очень крутому фирновому скату. Только он скрылся из виду, как путники услышали его крик о помощи: он устал и боялся, что долго не продержится. Маршалл и профессор Дэвид бросились к краю обрыва и тут чрезвычайно удачно наткнулись на Маккея. Он имел вид человека совершенно обессилевшего. Маршалл тотчас же освободил его от заплечного груза. Оказалось, что прорубать ступени с тяжелой ношей на плечах – работа гораздо более трудная, чем предполагал Маккей. Он едва смог достичь места, как тут же свалился и потерял сознание. Несомненно, что это отчасти было вызвано горной болезнью. Суровые условия и большая высота привели к тому, что горная болезнь поразила и Брокльхёрста.