Картер шевелил пальцем взад-вперед и при этом так ловко скручивал его перед тем, как начать вытаскивать, что от этого мне хотелось дышать, высунув язык, как щенку, скулить от восторга и лизать его в щеки. Его губы и язык прошлись по всей моей шее, а большой палец ходил кругами все быстрее, пока я едва ли не силой насадила свои бедра ему на руку.

Я охала и стонала во весь голос: у меня не было времени устыдиться, что эти всхлипы издают только женщины легкого поведения в дурацких фильмах. Неужели это не сон? Настоящий живой парень затеял какую-то сумасшедшую прелюдию – еще секунда, и я взорвусь!

В самом деле.

Он вытащил из меня палец и принялся подушечками двух пальцев кругами водить по моему клитору, пока я не расплавилась на его руке.

– Ооох, ой, Боже! Блин. Картер!

Пальцы его не останавливались, а крики мои он просто глотал ртом, пока я билась о его руку, ни за что не желая, чтобы то, что я чувствовала, прекращалось. Каких только звуков не заскочило от меня ему в рот, пока он безостановочно целовал меня! Его движения словно вытягивали из меня душу, с каждым разом приближая к оргазму. Наконец, голова моя совершенно перестала контролировать происходящее, ноги задрожали, и я едва не сползла по стене. Когда я перестала двигать бедрами и угасли остатки бьющей меня истомы, он вытащил руку из шортиков, обнял меня, целуя долго и нежно, позволяя своему языку медленно-медленно ласкать мой. Не знаю, долго ли мы стояли в кладовке, замерев друг у друга в объятьях и целуясь. Я могла часами отвечать ему на ласку – и даже не подумала бы о глотке свежего воздуха.

Наконец, губы наши разомкнулись, и мы стояли, глядя друг другу в глаза, не моргая.

– В жизни не видел никого более страстного. Мне следовало бы сотворить такое пять лет назад, – с улыбкой выговорил Картер.

– Радость моя, сотвори ты такое пять лет назад, я приковала бы себя к твоей руке и заставила бы делать это мне каждый божий день.

Картер рассмеялся, потом его лицо сразу же сделалось серьезным.

– Клэр, мне нужно попросить тебя кое о чем. Это на самом деле важно.

О нет, сейчас он попросит меня пригласить подружку и заняться сексом втроем. Или поведает мне, что он на самом деле из Канады, ему требуется «зеленая карта»[60]и это единственная причина, по какой он здесь. А что, если ему не понравилось? Может, что-то странным показалось? Следовало бы мне почаще внутренним органам проверочку устраивать. Хотя доктор мне никаких претензий не предъявлял. Даже похвалил: сказал, что у меня очень симпатичная матка. Какого же черта Картеру еще нужно? Блин, а ну, как он и вовсе склонен к дендрофилии и любит заниматься сексом с деревьями?

– Мне хотелось бы провести некоторое время с Гэвином.

Я знала, что он это скажет!

– Ничего страшного, если ты пока что не готова оставить его со мной один на один, ведь на самом деле он меня не знает. Но мне хотелось бы приехать и поиграть с ним.

Я никак не могла спрятать улыбку. Не только его пальцы заслуживают большой награды: пусть где-нибудь в его честь мавзолей построят, что ли, или национальный монумент поставят (эй, эй, встал бы! да еще столбом!), – так он еще фактически по собственному почину попросил разрешить ему провести время с Гэвином. И это – после оскорбительного удара в пах и угрозы в виде бдящего жеста растопыркой пальцев от глаз к глазам.

У Гэвина появится наконец-то близкий мужчина, помимо моего отца и Джима.

– Значит, из рассказанного тобой я должен понять: у нашей маленькой Клары полы из твердого дерева, терракотовый пирог, портмоне из тисненой кожи, и ниже пояса обрито наголо, – кричал Дрю, покрывая шум конвейера.

– Ну, знаешь, уже и вправду жалею, что рассказал тебе все про вчерашнюю ночь, – заорал я в ответ.

Я потянулся за свисавшим надо мной гидравлическим сверлом, подсоединенным к оснастке на потолке, и потянул его вниз, чтоб приладить дверцу к корпусу машины. В моем распоряжении было три минуты, прежде чем линия подаст следующее авто, чтобы разобраться с Дрю, чьи глупости способны вывести меня из себя, запороть все на свете и вынудить остановить конвейер.

Это плюс то, что у меня на самом деле из головы никак не выходило произошедшее вчера ночью между Клэр и мной в кладовке бара. Как же она светилась, когда кончала! А как причитала… Даже при мысли об этом Картер-младший встает в штанах и умоляет дать ему добавки. Надеюсь, она не сочла, что все происходит слишком быстро, потому как, сказать правду, я хотел бы повторить представление. Мне все равно, что сам я так и не дошел до оргазма. Смотреть на нее, чувствовать, как она в моих руках на части разваливается… Меня это вполне удовлетворило.

– Чел, ты ж знаешь: твоя тайна во мне и умрет. Ни единой душе не скажу, что вы вчера ночью с мамой твоего ребеночка до третьей базы дошли и что в ее нижнем белье Чубакка[61]не живет. По крайней мере, теперь мне незачем беспокоиться о тебе.

Я выключил сверло и через машину глянул на Дрю, который крепил ручку на передней дверце.

– А чегой-то ты обо мне беспокоился?

– Ну-у, брат, ты даешь! Ты ж был в одном шаге от того, чтоб окунуть свой член в шоколадный ганаш[62]и у себя самого пососать, – сказал Дрю.

– Ты только что произнес «ганаш»?

Дрю пожал плечами:

– Ага. Дженни теперь с утра до ночи смотрит телеканал «Еда» и меня заставляет. С тех самых пор, как она занялась рекламой для Клэр, она решила, что ей нужно научиться хоть как-то готовить. Тут как-то она в Интернете минут двадцать искала рецепт глазировки «конфедератским» сахаром.

С трудом подавив смешок, я снова стал копаться с машиной.

– А ты не посоветовал ей поискать такой сахарок на Юге, в самой глубинке? Мог бы заодно и предупредить ее об опасности «мятежного»[63]сахара, – веселился я.