Она тихонько прошла по комнате, легко подняла тельце сына, поцеловала его в лоб и понесла к кровати. Опершись о дверной косяк, я стоял, стараясь не слишком по-девчоночьи расчувствоваться просто от того, что вижу, с какой милой заботой она печется о нашем сыне. Вот укрыла одеялом, отвела со лба волосы и опять поцеловала. Потом повернулась и пошла ко мне.

– Ну, так как, мистер Эллис, много ли страха успела вам внушить вся эта домашняя родительская возня? – спросила она.

На ее лице играла улыбка, и стояла она ко мне вплотную, но, смею утверждать, эти лукавинки в глазах – сплошная показуха. На самом деле ей было не по себе от того, что я рядом. «Как он все это воспринимает?» – этот вопрос едва не слетел у нее с языка. Через ее плечо я глянул на малыша, который крепко спал в своей кроватке, и сердце мое забилось чаще. Тут скрывать нечего: меня просто подмывало обхватить сына и никогда его не отпускать, защищать от всего плохого, что, может, попадется ему на жизненном пути, укрывать его от всех страхов, вроде Бугимена или клоунов.

Заткнись! Клоуны, конечно, страшнее страха.

Я перевел взгляд на стоявшую прямо передо мной невероятную женщину и понял, что готов и ее обхватить, не отпускать, оберегать и заслонять от всего мира.

– Не хочу, чтоб ты Бугимену досталась, а клоунов я ненавижу, – вырвалось у меня.

Она ответила смешком и сочувственно потрепала меня по щеке. Тут меня заколодило. Ничего не могу толком сделать под нажимом. Я и к ней привязан, и к Гэвину, и просто хотел, чтоб она поняла: никуда я не уйду. Чего казалось бы трудного, возьми и скажи, а?

– Я не о том совсем хотел сказать. То есть да, я не терплю клоунов. Они глупы и противны мне до мурашек по коже: взрослые люди не должны носить ничего в горошек или с длиннющими носками.

«Черт тебя побери, да укроти ты этот неконтролируемый поток, пустомеля!»

Не успел я и рта открыть, чтоб сунуться с длиннющими клоунским ботинкам куда подальше, как Клэр прикрыла мои губы ладонью.

– Не беда, если у тебя крыша едет. Мне ли тебя винить? Я ли не знаю, какой это стресс? Поверь, это доля, которую надо принять, – мягко выговорила она. – Так вот вдруг, разом, ты уходишь от одиночества и свободы и вступаешь в уже устроенную семью.

Я глубоко вздохнул, убрал ее ладонь со своего рта, положил ее себе на грудь и попытался еще раз:

– Позвовль, я начну сначала. По правде говоря, все это «сюсюканье» про мои чувства – мне как серпом по яйцам. Хотя, если ты спросишь Дрю, то он наверняка с этим не согласится, потому что пять лет выслушивал мой лепет про то, как сильно мне хочется найти тебя. Потратив годы на гонки за эфемерным запахом моей возлюбленной, сведшей с ума самых стойких моих друзей и маму с папой, я не собираюсь профукать свое счастье и с воплями бежать в темень ночи. Если ты об этом.

Большой палец ее руки оглаживал мне грудь, другую руку Клэр поднесла к моей щеке, потом подалась вперед и чмокнула в губы. Когда она отстранилась, я обхватил руками ее тонкую талию и лбом коснулся ее лба.

– Я понимаю, после случившегося я удрал с места происшествия, как нашкодивший в ДТП водитель, но клянусь тебе, Клэр, что больше никогда не превращусь в привидение.

Она откинулась и заглянула мне прямо в глаза, уголки ее рта выгнулись в улыбке.

– Ты мне сейчас на самом деле просто «Коктейль»[67]цитируешь, да?

– Ты меня раскусила, детка! И если тебе захочется, чтоб я на манер рехнувшегося Тома Круза принялся ради тебя скакать вверх-вниз на диване, то я, безусловно, так и сделаю.

– ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ? НУ, ПОГОДИ! МСТЯ МОЯ БУДЕТ УЖАСНА!

В гостиной басовито загудел Дрю, и это отвлекло нас друг от друга. Бросив последний взгляд на сладко сопевшего Гэвина, мы затворили дверь и рука об руку пошли по коридору в гостиную, где все, усевшись в кружок, играли в извращенную игру «А тебе что лучше?»

Мы с Клэр сели рядом на диван, я обнял ее за плечи, и она припала боком ко мне. Давно уже я не чувствовал ничего лучше этого.

– Хорошо, моя очередь, – пробубнил Дрю. – Джим, а тебе что лучше: чтоб у тебя порнокликуха была Ст. О. Итстолбом или Майк Невонючка?

– От цепей и хлыстов я балдею… с-с-сыпь, сыпь… сы-сы-сы-ммм…

– Гэвин Аллен Морган, если ты не перестанешь петь эту песенку, то я выставлю тебя на улицу, чтобы мусорщики забрали, – крикнула я (в десятый раз за день), заканчивая уборку на кухне после завтрака.

– Это скучно, – буркнул Гэвин и потопал к себе в комнату.

– Кстати, о мусоре, – подал голос сидевший за кухонным столом отец. – Когда этот Христосик собирался прийти?

Ну, почему все сегодня действуют мне на нервы, как сговорились?!

– Пап, его зовут КАРТЕР. Перестань ослоумничать. Он явится сюда, как только проснется.

Отец нарочитым жестом поднес к глазам запястье, даром что на нем даже часов не было.

– Уже 12:48. Что за лежебока этот парень?

Отшвырнув посудное полотенце, я повернулась к отцу: мои глаза метали молнии.

– Папа, он работает в ночную смену. Мы об этом уже говорили. Еще одно твое замечание по этому поводу, и я меняю твой статус в «Фэйсбуке» на «Дедуля на прокачку».

Я подошла к холодильнику и принялась добавлять кое-что в свисавший с него список необходимых закупок, старательно отводя взгляд от часов. Что скрывать: мне не терпелось увидеть Картера.

Я по самые уши увязла в подготовке грандиозного открытия, а Картер много работал сверхурочно, так что мы с ним не виделись с того самого ужина, считай, больше недели назад. Зато болтали по телефону, а еще он несколько раз звонил, чтобы поговорить с Гэвином, отчего мое сердце совсем растаяло.

Воспоминания о том, чем мы занимались в кладовке бара, подвигли меня на успехи в выполнении домашнего задания Лиз: я решилась во второй раз поворошить содержимое своего чемодана «Ловелас на час». Лиз аж онемела у телефона, когда я ей рассказала подробности моего «свидания»: прелестное мгновение для нас обеих.

Вечером я работала в баре, и Картер обещал меня туда отвезти. Предварительно я позвонила Лиз и попросила ее вместе с Джимом заглянуть вечерком в бар, чтоб Картеру скучать не пришлось.

– Думаю, может, мне за диваном спрятаться, а потом, когда он придет, выскочить оттуда? Внушить ему страх пред Джорджем, а? – кивнув головой, обратился ко мне отец.

– Не смешно. Уж не на «страх пред Господом» ты намекаешь?

Папа пожал плечами:

– Без разницы. Лишь бы совесть наконец-то нашел.

И сказал Господь: «Да будет свет», и Джордж Морган щелкнул выключателем.