Большой палец правой руки сам собой лег на предохранитель автомата...

В Самаре, в аэропорту Курумоч, Джабраил сразу нашел машину, так удивительно похожую на ту, что встретила его на вокзале в Махачкале. Он даже ожидал, что и водитель в машине тоже будет похожим, по крайней мере будет иметь бородавчатую физиономию. Но за рулем оказался пожилой дагестанец, встретивший его молчаливым вопросительным взглядом.

– Я Джабраил.

– Садитесь. – Водитель оказался немногословным.

– Мне еще билет надо взять. Я пока сумку оставлю...

– Если будут проверять документы, – сказал дагестанец, – скажите, что приехали к моему сыну, а он вас не дождался, и потому вынуждены сразу лететь в Питер.

– Я понял, – улыбнулся Джабраил. – Как сына зовут?

– Али Хавлатов. Он в мебельном бизнесе работает.

– Хорошо.

Джабраил отправился брать билет, и уже около самой кассы к нему в самом деле подошли два мента. Стали проверять документы. Долго вертели в руках паспорт. Только что на зуб его не пробовали...

– Куда летишь-то?

– В Питер...

– В Самаре давно?

– Только что из Махачкалы прилетел...

Джабраил изо всех сил старался, чтобы голос его был ровным и уверенным. Ни в коем случае нельзя показывать свое сомнение, ни в коем случае нельзя допустить в голос заискивающие нотки, иначе вообще от этих ментов не отвяжешься...

– Прилетел и сразу летишь? – Это вызвало сомнение.

– К компаньону прилетел. Его отец меня встретил, говорит, Али не дождался, улетел в Питер. Теперь буду догонять.

– А багаж где?

– В машине, у отца Али...

Менты переглянулись, пожали плечами и отдали паспорт. Больше осложнений не возникло. Джабраил взял билет и вернулся в машину.

– Проверяли, – сообщил водителю.

– Здесь всегда наших проверяют. Не любят они нас. А за что?

Вопрос с нотками удивления Джабраила слегка рассмешил. Наверное, есть за что. И чем больше будет этой нелюбви с той и с другой стороны, тем лучше для него. Именно этого, по большому счету, он и добивается. Об этом и разговаривал с учителем Омаром Рахматуллой во время последней встречи. Надо создать такую ситуацию, чтобы обоюдная нелюбовь переросла в обоюдную ненависть. Тогда можно будет ожидать большого социального взрыва, который разорвет на куски Россию. И Кавказ тогда станет отдельным куском. Со всем Кавказом России не справиться. Она может по отдельности республики давить. А если весь Кавказ поднимется, ситуация переменится кардинально. А в России и помимо Кавказа есть много кусков, которые после взрыва оторваться пожелают. Именно на это и выделяются деньги, – объяснил учитель. Впрочем, объяснять Джабраилу было не надо. Он и сам это понимал прекрасно, хотя, лучше зная обстановку внутри страны, считал замыслы учителя... Или чьи они там еще замыслы... Неважно... Но порой они казались чересчур наивными и радужными. Приятно выдавать желаемое за действительное, но в действительности все не совсем так, потому что народам стабильность больше по душе, чем путь неизвестно куда...

– В Питере вас встретят, – сказал водитель. – Машина «Ленд Крузер», номер «444», запомнить легко... Как меня, сами на стоянке найдите... Но он просто в город отвезет, до Московского вокзала. До вечера время сами убивайте. Этот человек сам под следствием, и лучше вам не впутываться...

* * *

В Питер прилетели уже утром, незадолго до рассвета. В аэропорту Пулково было сыро. Шел снег с дождем, но не сильный. Долго пришлось ждать автобуса, который отвез прилетевших пассажиров к зданию аэровокзала. И здесь машина с запоминающимся номером ждала уже на эстакаде, там, где обычно такси пассажиров высаживает. Водитель, видимо, плевал с высокого минарета на порядок проезда. Джабраилу это не понравилось, потому что ему вовсе не хотелось лишний раз привлекать к себе внимание, и он быстро сел в машину.

– Я Джабраил. Поехали.

Водитель был непростительно молод, неприлично весел, кажется даже, слегка пьян, и выглядел довольно легкомысленным. Без умолку болтал, рассказал все про себя и про своих друзей в таких подробностях, что впору было протокол составлять. Джабраила это раздражало, и он только обрадовался, что путь от аэропорта Пулково до Московского вокзала оказался прямым и недолгим. И время пробок еще не наступило. Так что, получив от водителя пакет с новым паспортом, в котором значилась питерская регистрация, и покинув машину, не умеющую ездить с разрешенной скоростью, он вздохнул с облегчением.

Опасаясь очередной проверки, которая может закончиться нежелательным осмотром багажа, Джабраил сначала сдал в камеру хранения сумку, чтобы на время избавиться от своего пистолета и пары лишних комплектов документов, и только после этого пошел за билетом на пресловутую «Стрелу». С билетом проблем не возникло, сезон не тот, чтобы возникали проблемы с билетами. И только после этого вздохнул свободно. Как-то неожиданно ушло напряжение, пришедшее с того момента, как он сел в Пулкове в «Ленд Крузер». Все идет своим чередом, все идет, как должно идти...

Правда, необходимо было еще время убить до отхода поезда – впереди целый день.

В буфете перекусить Джабраил не рискнул, подозревая, что все мясные блюда там со свининой. А различные салаты и винегреты так поражали воображение, что хотелось побыстрее от них отвернуться. Но все же он взял в автомате стаканчик кофе, потому что чувствовал себя слишком сонным и уставшим. Но и кофе оказался такого вкуса, что допить маленький пластиковый стаканчик до конца не хватило сил. Это настроение портило, но Джабраил надеялся, что в городе настроение улучшится...

В Питере он бывал несколько раз, не любил этот сырой город, но все же Питер был ближе к привычным европейским городам, чем та же Москва, которую он не любил еще больше. Здесь не было такой толкотни, как в Москве, здесь люди не так откровенно спешили, чтобы заработать деньги, и здесь в ушах снова звучала музыка. В Москве, как Джабраил знал, музыка в уши не приходит.

Он вышел из здания вокзала. В пяти шагах перед дверьми стоял промокший старик с непокрытой головой, с длинной редкой бороденкой, с виду похожий на нищего, но руку протягивал не за подачкой, а для того, чтобы перекрестить всех входящих в вокзал и выходящих из него. Перекрестил и Джабраила.

– Я мусульманин, отец, – сказал Джабраил, словно желал остановить этими словами руку, поднятую для благословления.

– А нечто мусульмане не люди? – удивился старик, поворачивая голову, и под светом уличных фонарей блеснула просвечивающая сквозь жидкие мокрые волосы лысина. И даже показалось, что капельки воды на этой лысине превратились в лед, хотя на самом деле снег с дождем шел, как и прежде в Пулкове, и мокрые снежинки не успевали растаять.

– Мы Аллаху молимся...