Зенитки смолкли, отогнав самолет, который сбросил зажигалки. Стало легко, точно справились с непомерным грузом. Всю дорогу к Долфин-Сквер Кей с Микки болтали и смеялись. Однако в гараже Партридж встретила их предостерегающим взглядом.

– Влипли, девочки.

С пачкой шпаргалок в руке появилась Бинки.

– Лэнгриш и Кармайкл, где вас черт носил? Из госпиталя вы отъехали час назад. Я уж хотела доложить штабу о вашем исчезновении.

Кей рассказала о зажигалках и раненом.

– Это никуда не годится, – заявила Бинки. – После вызова положено сразу вернуться на базу. Лэнгриш, ты слишком давно служишь, чтобы не знать правил.

– Значит, пусть улица горит и привлекает бомбардировщиков? А то нам работы мало.

– Порядок тебе известен. Делаю предупреждение. Слишком уж своевольничаешь.

Телефонный звонок позвал Бинки в ее каморку; через минуту она вернулась и отправила Кей с Микки по новому вызову. Бомбардировщики убрались из Пимлико, однако натворили дел в Камберуэлле и Уолуорте. Два фургона местной станции попали под обстрел и вышли из строя; Кей, Микки и еще четыре водителя с Долфин-Сквер поехали на другой берег реки на замену. Работа выдалась скверная. В Камберуэлле людей придавило рухнувшим домом; Кей помогала врачу наложить шины на размозженные ноги ребенка – девочка пронзительно кричала, едва к ней прикасались. Потом на другой улице занимались двумя мужчинами, которых посекло осколками, – они были так изрезаны, словно попались под руку маньяку с ножами.

К четверти второго, когда смена почти закончилась, Кей с Микки сделали пять ездок. На Долфин-Сквер они вернулись вконец измотанные. Свернув с улицы, Кей выключила мотор и дала машине по инерции закатиться в гараж. Дернула рукоятку тормоза, откинулась на сиденье и, закрыв глаза, спросила Микки, которая сидела в той же позе:

– Что видишь?

– Бинты.

– А я дорогу; всё бежит.

Фургон изгваздался как никогда; еще с четверть часа они набирали в ведра ледяную воду и окатывали машину. Потом занялись собой. В гараже имелась неотапливаемая комната с табличкой «ЖЕНСКАЯ ДЕЗИНФЕКЦИОННАЯ». Там стояло нечто вроде корыта с холодной водой. Смыть кровь, спекшуюся с пылью, было чертовски трудно. Микки обходилась без украшений. А Кей носила на мизинце простенькое золотое колечко, расставаться с которым не любила; приходилось сдергивать его через сустав, чтобы смыть под ним грязь.

Кое-как оттерев руки, они сняли каски. Лица их побурели от гари и кирпичной ныли, и ремешки оставили светлые полоски на щеках и подбородках; просветы еще виднелись лишь там, где рука отирала пот, да промылись дорожки от слезившихся глаз. Ресницам уделили особое внимание – иногда в налипшей грязи попадались мелкие осколки стекла. Под лампочкой Кей и Микки по очереди обследовали друг друга: гляди вверх... вниз... порядок!

Кей вошла в караулку. Большинство водителей уже вернулись. Новенькая О'Нил бинтовала Хьюзу руку.

– Очень туго, голубушка.

– Извините, Хьюз.

– Что случилось? – спросила Кей, присаживаясь рядом.

– Со мной? Ничего, – ответил Хьюз. – Просто О'Нил тренируется.

Кей зевнула. Садиться до сигнала «отбой» – плохая примета, но она вдруг почувствовала, что до смерти устала.

– Как прошла смена? – спросила она, борясь со сном.

Глядя, как наматывается бинт, Хьюз пожал плечами:

– Не слишком паршиво. Вспоротый живот и выбитый глаз.

– А у тебя, О'Нил?

– Четыре перелома на Уорик-Сквер.

– Прям песенка из мюзик-холла, – поморщилась Кей.

– На Блумфилд-террас Хауард и Ларкин достался мужчина, который свалился в лестничный пролет, – перечисляла О'Нил. – Взрыва не было, просто назюзюкался и все.

– Назюзюкался? – Кей рассмеялась – словечко понравилось. Смех перешел в зевок. – Повезло ему. Нынче любой, кто добыл столько бухла, чтобы назюзюкаться, заслуживает медали.

В кухне Микки готовила чай. Кей прислушалась к звяканью чашек, потом вздернула себя и пошла подсобить. В неприглядное спитое месиво, почти всегда сохранявшееся на дне чайника, добавили свежей заварки и стали ждать, пока закипит вода на съеженном пламени – газ подавался слабо. Отбой прозвучал, когда разливали чай и прибыли последние водители. Бинки ходила из комнаты в комнату, всех пересчитывая по головам.

Общее настроение потихоньку улучшалось. Все как-то оживились – ведь уцелели, пережив и одолев еще один налет. Измазанные в крови и пыли люди невероятно устали: целую ночь они бродили по развалинам, таскали носилки с ранеными и ехали сквозь мрак, но теперь все жуткие переживания обращали в шутку. Вход Кей с кружками был встречен радостными криками. Партридж пулялась бумажными катышами, приспособив под катапульту чайную ложку. О'Нил закончила перевязывать Хьюзу руку и принялась за его голову. Очки надела поверх бинтов.

Когда зазвонил телефон, никто не смолк и не прислушался; все решили – звонят из штаба, подтверждая отбой. Потом вошла Бинки. Вскинула руки и крикнула, перекрывая шум голосов:

– Требуется одна машина! Ехать в конец Сазерленд-стрит. Кто раньше всех вернулся?

– Чтоб тебя! – пробурчала О'Нил, вынув изо рта булавку. – Мы с Коул. Поехали?

Коул зевнула и встала.

– Удачи, девочки, – сказала Кей, откидываясь на спинку стула.

– Счастливо, девчонки! – крикнул Хьюз, оттянув с одного глаза бинт. – Зашинируйте там одного за меня!

– Погодите, – негромко сказала Бинки. – О'Нил, Коул... Ездка за мертвяками. Никто не уцелел. Один труп верный, но, видимо, еще двое. Мать с детьми. Придется собирать по кускам... Как вы, сможете?

Наступила тишина.

– Господи ты боже мой... – Хьюз сбросил бинты и поднял воротник.

О'Нил побледнела. Ей было всего семнадцать.

– Я, это... – пролепетала она.

Все замерли.

– Я поеду. – Кей встала. – Что, Коул, возьмешь в напарницы?

– Послушайте, все нормально, – сказала О'Нил. Теперь она залилась краской. – Не надо со мной нянчиться, Лэнгриш.

– Никто не нянчится, – ответила Кей. – Еще насмотришься всяких ужасов, чего раньше времени соваться? Микки, съездишь с О'Нил, если что?

– Без вопросов, – кивнула Микки. – Кей права, О'Нил. Не бери в голову.

– Считай, повезло, – встрял Хьюз. – В следующий раз езжай вместо меня, Лэнгриш!

О'Нил полыхала румянцем.

– Ладно, спасибо, Лэнгриш.

Кей с Коул пошли в гараж. Коул завела мотор и медленно тронулась.

– Пожалуй, спешить некуда... Курить хочешь? Там где-то есть. – Она кивнула на бардачок.

Кей нашарила плоский стальной портсигар, на котором лаком для ногтей было выведено «Э. М. Коул. Руки прочь!», и прикурила две сигареты.