- Слав, извини, что так вышло, - я осторожно дотронулась до его рукава.

- Все, Юля, проехали, - поморщился он и ушел в свой кабинет.

Неловкость осталась, но облегчения все же было больше. Представить, что Славка отойдет и придет мириться, я не могла. Самолюбие не позволит. И если раньше, вероятно, и пожалела бы, сейчас – точно нет. Ради классного секса можно потерпеть всякие не слишком приятные закидоны. Но если секс перестал доставлять удовольствие – чего ради тогда терпеть?

На утро у меня была назначена встреча с новой клиенткой, тоже здорово проблемной – а когда ко мне приходили другие? Не успела закончить, позвонил Колесников. Я передала ему Ларисино предложение еще в пятницу вечером, и вот сейчас он принес в клювике ответ: акции только Морозова-младшего и после развода. Я едва удержалась от смешка.

- Хорошо, Олег Николаевич, передам.

- Что?! – задохнулась Лариса, выслушав меня. – Да он что там, совсем ох…л?!

Какого только разнообразного многоканального мата не слышала я от своих состоятельных и вроде бы вполне приличных клиентов. Непроизвольная и понятная реакция организма. Хорошо хоть не в мой адрес. Так что Ларисин выпот меня нисколько не шокировал.

- Так и передать?

- Так и передай…те! – рявкнула она, аж телефон зафонил.

- Хорошо.

Отключившись, я набрала номер Колесникова и донесла до него Ларисину реакцию. Конечно, в смягченном виде. И добавила:

- Олег Николаевич, можно вам вопрос задать?

«Можно задать тебе один вопрос?»

- Пожалуйста.

- Я знаю, вы в основном ведете разводы, где горячая точка – дети. Это изначально планировалось – встречный иск? Можете, конечно, не отвечать, если…

- Ну почему же, отвечу, - хмыкнул он. - Нет, не планировалось. Дмитрий Максимович ко мне попал по рекомендации моего клиента. И я сразу уточнил, нет ли сложностей по опеке и месту проживания ребенка. Сложностей не ожидалось. И если бы вы не упомянули дарственную в пользу дочери, их бы и не возникло. Скорее всего, вы действительно отбили бы подаренное, и на этом все бы закончились.

- Дарственная – это стандарт, - я скрипнула зубами и поморщилась от противного ощущения. – Если бы я знала ситуацию, разумеется, не заикнулась бы. Но мадам Морозова меня в известность не поставила. Зато поставила в крайне неприятную позу.

- Извините, Юлия Павловна… - он замялся, словно не зная, стоит ли продолжать. – Я вам сочувствую, но… это был ваш выбор.

Ну да, ну да, кивнула я, отложив телефон. Разумеется, мой, чей же еще. Самадуравиновата. Хрен поспоришь.

Перед вечерним судебным заседанием образовался пустой промежуток, и я устроилась в кафе. Оно ничем не напоминало бар в бизнес-центре, но в голову все равно полезло чередой кадров: чашка кофе на стойке, Димка рядом, взгляд глаза в глаза, его рука на моей талии…

Если бы я не выдернула себя из этого спонтанного объятия, как морковку с грядки, мой сон вполне мог стать реальностью. Женщина всегда знает, когда мужчина ее хочет. Не надо и на ширинку смотреть. Впрочем, там и посмотреть было на что. Очень красноречивый рельеф. Прямо Гималаи.

И да, я тоже хотела. Еще как. Всегда смеялась над «предающим телом» из бабских романов. А оно и правда такое. Когда голова говорит «нет», а оно в ответ – «хочу». И был бы наверняка полный улет – как раньше. Вот только те слова я во сне сказала не случайно. Потому что это правда.

Нет, Танечка, колобка я ловить больше не буду. И даже не в работе дело, хотя и в ней тоже. Просто ничего, кроме чумового секса, я от него не получу. С кем-то другим этого было бы достаточно. С ним – нет. Поэтому ничего и не будет.

Глава 24

Дима

Дни летели, забитые работой, работой и еще раз работой. Я хватался даже за то, что прекрасно могли сделать стоящие рангом пониже. Уж на что отец ненормальный трудоголик, и тот как-то поморщился:

- Дим, ты бы так не загонялся, до пенсии еще далеко, побереги силы. Это не спринт, а марафон.

Я все прекрасно понимал. Но это был единственный способ не думать о том, что прое…л свою жизнь. И если поскрести ногтиком – то в самом буквальном смысле прое…л. Потому что не пойди я когда-то на поводу у одноглазого змея-искусителя, все сложилось бы иначе. Полинки, правда, у меня не было бы. Но я бы этого не узнал, а стало быть, и не жалел бы. Хотя и сейчас о чем-то жалеть не имело смысла. Что сделано, то сделано. Да, полжизни пошло по п…де, и дочь – мой утешительный приз. Так и есть.

В общем, я въе…вал как проклятый, и это помогало не думать. Правда, когда сталкивался в офисе с Ларисой, перманентно хотелось ее придушить. Если вдруг оставалось время, ехал в спортклуб, где у меня был безлимитный вип-абонемент, и впахивал там. А перед сном разговаривал с Полиной. Раньше мы общались хоть и часто, но не каждый день, а сейчас это стало ежевечерним ритуалом. И помогало мне держаться. Я дал себе слово, что едва вся эта херня закончится, неважно, с каким результатом, возьму отпуск и полечу к ней.

И все бы ничего, я бы справился – если бы не Юля.

На ночь ни работы, ни тренажерки не хватало. Я пробовал глушить мысли о ней коньяком или снотворным, но тогда она приходила в сны. Хотя без коньяка тоже приходила, заставляя по-подростковому просыпаться в липких трусах.

Я думал, что все прошло. Что все забыл и редкие воспоминания ничего не значат. Да и что там было помнить? Романтическая встреча в поезде и две недели угара потом, через три года. Оказалось, где-то в глубине памяти выросла плотина, сквозь которую что-то иногда просачивалось. А теперь ее снесло ко всем херам – и скопившееся море хлынуло, как цунами.

Поздно, твердил я себе снова и снова, слишком поздно. Но уже царапалось сквозь этот забор робко-крамольное: а может, все-таки нет? Может, это еще один шанс – последний?

Не сейчас, отвечал я, устав бороться. Уж точно не сейчас. Может быть… потом? Рискнуть? Даже если ничего не выйдет, хотя бы не буду жрать свою печень, что не попытался.

* * *

- Пап, - доложила Полина однажды вечером, - какая-то тетка приходила, спрашивала меня, но ее не пустили. Мне