— Обрез двустволки! — поднял руку Бобрин.

— Старый «Парабеллум» без обоймы, — сказал Волин.

— Учебная граната, — сообщил Немчинов.

— Пистолет-авторучка под малокалиберный патрон, самоделка…

— Кастет, нунчаки, четыре ножа, — похвастал Шаров, но подполковник покачал головой:

— Холодное не в счет!

«Студент» потупился. Не обеспечив показатели спецоперации, можно очень легко получить взыскание.

— Десять автоматных патронов…

— А у меня пистолет — блестящий, никелированный, — сообщил Звягинцев.

Самоделку под пээмовский патрон он отобрал у подростка несколько месяцев назад. Пацан клялся, что нашел «ствол» за гаражами. Но экспертиза признала его непригодным к стрельбе, и Сергей прекратил прессовать парня. Сейчас следовало красиво отчитаться и поставить «палку». А годен он или негоден — это уже дело десятое…

— Разбейте по срокам равномерно, — сказал начальник отдела, когда «перекличка» закончилась. — И документируйте так, чтобы выглядело естественно!

Работа закипела. Если оружие было изъято вполне законно, то особых хлопот не сулило: просто в протоколе проставлялось текущее число. Виновные, как правило, не возражали — какая им разница?

Сложнее было с «захимиченными» стволами. Конечно, можно составить акт обнаружения и изъятия, вроде нашли «пушку» на улице или в нежилом помещении, но это снижало значимость проведенной работы. Где личный сыск, где милицейское мастерство? На дороге найти любой дурак может!

Чтобы сделать свой успех наглядным и ощутимым, Звягинцев придумал целую комбинацию. Он вызвал Гуссейна.

— Привет, дружище! — Сергей радостно пожал своему знакомому вялую руку. — Дело есть. Помощь от тебя нужна. Ты мне поможешь, я тебе помогу.

Молодой человек явно не испытывал ответной радости.

— Пока ничего интересного не узнал, — скучно сказал он. — Ну, продадут мешок «левой» картошки, разве это вам интересно?

— Сейчас о другом речь, — отмахнулся Звягинцев. — Видишь эту штуку?

Он положил на стол сверкающую никелем игрушку размером с карманный «Браунинг».

— Экспертиза заключила, что он не стреляет. Неисправный, короче. Вот, читай справку!

Гуссейн без интереса взял протянутый документ, просмотрел и вернул обратно. Он явно не понимал, чего от него хотят.

— Давай составим акт, вроде я у тебя его отобрал.

— Зачем? — испуганно вскинулся Гуссейн. — Чтоб меня посадили?

— Да нет, зачем тебя сажать? Просто у меня будет хороший показатель. Напишем, что я тебя выследил, гнался за тобой, поймал… Получу благодарность, премию. А раз пистолет негожий, то и с тебя спроса нет. Скажешь — нашел, и все дела!

Гуссейн затряс головой.

— Не нравится мне это, начальник! У меня никогда пистолетов не было! Зачем себе на шею камень вешать?

— Да я же объясняю — это понарошку, вроде игра такая! — уговаривал Сергей. — Ничего не будет! А я тебе стол накрою. Или премией поделюсь. И разрешения твоим землякам делать буду! Сколько захочешь, столько и сделаю!

Гуссейн долго сопротивлялся, но последний аргумент оказался решающим.

— Хорошо, — наконец, сказал он. — Только мне точно ничего не будет?

— Сто процентов! — заверил Сергей и принялся писать протокол изъятия.

Вечером он сдал материал в дежурку. Майор Литовко покрутил блестящий пистолет в волосатой руке.

— Классная штучка! Молодец, Серега, сегодня УВД специально про такие самоделки информацию запрашивало. А то несут ржавые кинжалы, старые ружья да обрезы! Надо же изготовителей выявлять — они пособники террористов!

Поднявшись к себе, Звягинцев встретил Ефимова. Тот был озабочен.

— Иди сюда, — взяв коллегу под локоть, он отвел его за угол, в тупиковый закуток, где сильно пахло туалетом.

— В сегодняшней ориентировке та птица проходит…

— Какая птица?

— Брошка. Помнишь, с красными глазами и зеленым хвостом…

— Как же так?! Ее же не было!

— Сын потерпевшей приехал, он и вспомнил. Даже фотографию показал…

— А ты ее уже шефу подарил?

Толян покачал головой и перекрестился.

— Другие цацки отдал и деньги. А эту решил до декабря придержать. У его жены как раз день рождения будет…

— Выходит, мы «Налетчиков» отпустили?

— Тихо ты! — зашипел Ефимов, оглядываясь. — Ничего не выходит! «Налетчики» вполне могли ее на катране проиграть!

Настроение у Сергея испортилось.

— Так что теперь делать будем?

— Язык за зубами держать, вот что! А цацки спрятать — не продавать и никому не показывать!

— Я уже подарил жене, — растерянно сказал Звягинцев.

Толян разозлился.

— Жена чья?

— Моя.

— Так у своей как подарил, так и забери! Потом отдашь, когда все уляжется! И пацанам скажи, чтобы пока ювелирку спрятали! Понял?

Звягинцев вздохнул.

— Да уж чего не понять…

Придя домой, он сказал Кате:

— У нас там комиссия по конфискату работает, так ты пока отдай мне твои украшения, их ревизорам предъявить надо…

— Ой, а я сережки и кулон Наташке дала на банкет надеть! Она завтра на пятидесятилетие главного бухгалтера идет. Послезавтра заберу, ладно?

— Нет, ни в коем случае! — закричал Сергей. — Сейчас забери! Не надо это никуда надевать! Комиссия работает, могут уголовное дело возбудить!

— Ладно, ладно, — испугалась Катя. — Я же не знала, что все так серьезно… А почему уголовное дело? Ты же за них заплатил!

— Объясняю: проверяют правильность уценки! Если сильно занизили — это злоупотребление служебным положением! За такие ошибки знаешь, что бывает?!

— Ну, хорошо, хорошо, только не волнуйся, — проговорила Катя и бросилась к телефону.

В конце следующего дня Звягинцев занес в райотдел материал на объявленного в розыск Семенихина. Если верить объяснениям родственников и соседей, то никто не знал, где находится злодей, обворовавший десяток подвалов в районе. Хотя вряд ли доходы от преступного ремесла позволили ему купить поддельный загранпаспорт и выехать в Рио-де-Жанейро. Что он там украл? Кусок соминого балыка, десять банок тушенки, домашнюю колбасу, три бутылки самогона и пять баллонов с соленьями… Так что, скорей всего, разыскиваемый преступник как жил дома, так и живет, только прячется от посторонних глаз да жрет свой осточертевший балык.

В отделе было многолюдно, как всегда во время рейдов и спецопераций. Сотрудники приводили задержанных, писали рапорта, перегруженные дознаватели, не поднимая головы и не особо вникая в суть происшедшего, строчили необходимые бумаги, которые составят основу уголовного дела. Дежурил капитан Гостев — худощавый, с морщинистым лицом и редкими волосами. С помощником и внештатниками они привычно обыскивали доставленных, оформляли опись ценных вещей, отбирали шнурки и ремни, щелкали замками «аквариума». Участковые, пристроившись на краешке стола или подоконнике, составляли административные протоколы, следователи то забирали фигурантов из «клетки» в свои кабинеты, то возвращали обратно. Словом, процесс, который назывался документированием преступной деятельности, шел полным ходом. Задержанные и сотрудники кричали, матерились и переругивались, атмосфера была нервной и напряженной. Пахло карболкой, ваксой, немытыми телами и неприятностями.