— Откуда эти-то здесь взялись?

— Вот это я и сам хочу узнать. Встретил их в ущелье, когда возвращался. Пятерых. Привал они устроили. Трех положил на месте, а этих с собой прихватил.

— А с чего ты взял, что это афганцы?

— По разговору их. Я же, Валера, в Афгане четыре года провел. Насмотрелся. Да и язык их — пушту — немного знаю. Афганцы они.

Подошел Доронин. Они с Шахом поздоровались за руку, как друзья.

— Прикинь, Сань? Шах нам талибов приволок.

— Талибов? Афганцев?

— Вот и я удивился.

— Ну что, командиры, пошли в ваш штаб, поговорим с «гостями»?

— Пошли.

Два бойца Доронина подняли лежащих наемников и повели следом за командиром. Допрос начали сразу. Егоров спрашивал Шаха, тот — афганцев как мог. В итоге были получены следующие сведения..

В ущелье собрался малыми группами приличный отряд, человек под триста. Начальником у них некий Рашидхан. Их пятерых послали пройти ущелье и осмотреть выход. Закрывают ли его русские. Они пошли и вот… попали в плен. В отряде интернациональный сброд, включая и русских, и украинцев. Есть и женщины-снайперы. Какие цели ставит перед собой командир отряда, они не знают. Больше ничего ценного они не сообщили. На вопрос, откуда родом, ответили — из Кандагара.

— Дожили, — возмутился Шах с горечью, — под Кандагаром я два года из четырех афганских провел. Имели духов, как хотели. А теперь на, получай. Эти недобитки на моей земле. С оружием, как хозяева. Весь мир перевернулся. — Он встал, посмотрел на Доронина. — Что с ними думаешь делать?

— Доложу наверх, а пока под стражу.

— Смотри, начнется бой, ЭТИХ живыми оставлять нельзя.

— Учту. — Доронин приказал увести афганцев. Шах вышел. Александр обратился к Егорову: — Валер? Ты послал людей посмотреть «зеленку»?

— Послал. Вернутся — доложат.

— Добро… Ну что скажешь, десантник?

— Надо сообщить комбату результаты рейда Шаха. Получается, Сань, около нас собирается приличная стая. И вожаки у них как на подбор. Теймураз Костолом, теперь Рашидхан, тоже тварь кровавая, да еще если основные силы покойного Хабиба подойдут. А они будут здесь, зуб даю, не зря араб в ауле отирался. Видимо, вся эта нечисть решила здесь собраться в ударный кулак. Пробить наш заслон и рвануть по плоскогорью. И тогда остановить их будет непросто. Начнут занимать селения — попробуй выбей. Разве что вместе с мирными жителями. На это никто не пойдет, так что все вернется на круги своя. С чего начали, к тому же и придем. Вновь возникнет территория, контролируемая боевиками.

— Не пойму я, Валер, наше командование. Неужели они реальной картины не видят? В общем масштабе?

— Черт их знает, Сань. Здесь, в Чечне, вообще все идет через задницу, впрочем, как и везде. Нам что толку обсуждать происходящее? Наше дело — выполнять боевой приказ. Свяжись лучше с Восторженным.

Доронин вызвал по связи командира батальона и доложил о проведенной акции против снайпера, о потерях, о пленении Шахом боевиков-афганцев и об информации, полученной в результате допроса.

— Я понял тебя, Высота. Как личный состав? В моральном плане, после потерь?

— Удручены, но внешне эмоции не проявляют, держатся.

— Это хорошо. Авиаразведка пошла к вам.

— Я слышал.

— Как будут результаты, сообщу. До связи.

— До связи.

Вернулась группа Голикова.

— В «зеленке» три трупа. Один еще жил, когда обнаружили. Кишки у него наружу выпали. Добили.

— Осмотрели весь массив?

— Практически да. Пока там никого.

— Хорошо. Идите отдыхайте.

Доронин почувствовал себя уставшим. Напряжение сегодняшнего такого долгого и насыщенного событиями дня дало знать о себе. Он прилег на топчан немного отдохнуть, но почти сразу провалился в тревожный сон.

Разбудил его связист:

— Товарищ старший лейтенант! Восторженный на связи.

Доронин встал.

— Я — Высота, слушаю вас, Восторженный.

— Воздушная разведка доложила, что крупных сил в районе ущелья не обнаружено. Замечены отдельные незначительные группы, но такого количества, о котором докладывали вы, не обнаружено. Вот так, Высота.

— Следовательно, ждать нам нечего и неоткуда. Я имею в виду подмогу.

— Пока да. Сам я ничего сделать не могу.

— Я понимаю.

— Вы духом-то не падайте, если что, одни не останетесь.

— Хотелось бы верить.

— А ты верь! Заставь верить и себя, и подчиненных. Колонна «БМП» будет у вас завтра, ближе к полудню.

— Ясно.

— Тогда до связи.

— До связи. Зашел Егоров.

— Как дела?

— Да никак. Разведка прошла впустую, засекли там несколько разрозненных малочисленных групп. Больших сил не обнаружили.

— Да? Ну что ж. Не обнаружили, значит, не обнаружили. Сань? Давай выпьем? Ну их всех к чертовой бабушке! И боевиков, и Восторженного, и тех, кто выше. Ребят помянем.

— Сегодня, думаешь, ничего больше не произойдет?

— Ничего я не думаю. Будь что будет. По мнению вышестоящего командования, мы паникуем. Пригнать бы сюда весь Главный штаб, посмотрел бы я тогда, как они себя повели бы. Да черт с ними — наливай.

Доронин разлил по сто граммов спирта, молча выпили. Закурили. Говорить ни о чем не хотелось.

— В общем, я у себя. Будет нужда — зови. — Егоров встал и вышел из блиндажа.

За остаток дня на самом деле ничего не произошло. Распределив людей на несение службы, Доронин уединился в своем командно-наблюдательном пункте.

Раннее утро разбудил грохот многочисленных дальних взрывов и внезапно открывшейся стрельбы. Доронин вскочил со своей лежанки и выбежал из блиндажа. Определился он быстро, шквальный огонь велся в ущелье. Доронин бросился к связисту, который уже вызывал Беркута:

— Беркут, я — Первый, Беркут, ответь. Связь молчала.

— Беркут, Беркут, — продолжал вызывать Александр.

Наконец бойцы горной огневой точки ответили. Сквозь грохот длинных пулеметных очередей Доронин услышал:

— Первый! Я — Беркут. В нашем секторе противник, силы большие. Вступили в бой. По нам также ведется огонь. Как поняли, Первый?

— Понял, Беркут, держитесь сколько можете. Только выбив весь боезапас, отходите по скале, вас прикроют.

— Понял. Конец связи.

Доронин метнулся к «ТАИ», который непрерывно сигналил.

— Доронин на проводе.

— Это Егоров. С Беркутом связался? У них, по-моему, жарко.