о создании плавучих городов-айсбергов на Титане и о плавании на солнечных парусах через кольца Сатурна.

Никакая тайна не могла долго оставаться тайной в таком тесном и взаимосвязанном сообществе, как «Неруро». Когда о моей прошлой жизни узнали, меня назначили в только что учрежденный дипкорпус.

По мере того, как кризис Ночных вахтовиков приближался к открытой войне между Землей и ее мятежными детьми, анархическому правительству «Неруро» пришлось возродить непосредственные дипломатические контакты, а также другие, менее возвышенные архаизмы. Моя миссия состояла в том, чтобы поддерживать связь с «Обратной стороной», старейшей и самой могущественной из клад. Их монументальные раскопки под кратером Циолковского были наиболее уязвимы для нападения и, скорее всего, могли стать объектом гнева Земли. Тайная переписка велась по узкому лучу; подготовили корабль – он назывался «HS 1086 C» или «Иисус», поскольку на солнечных парусах был изображен распятый Христос. Его основную полезную нагрузку – ледяную комету, предназначенную для терраформирования Луны, – дополнили несколькими мазками грязного псевдоуглерода, в котором и содержались в сжатом виде души экипажа и дипломатов.

Вот почему я сильно удивился, воскреснув не в одном из просторных, словно собор, залов «Обратной стороны», а вместе с собратьями по команде в скоплении атмосферных камер, ярко освещенных солнечным светом, отраженным от развернутого светового паруса. По какой-то причине «Иисус» отделился от своей полезной нагрузки, восстановил экипаж и замедлился, насколько позволяли фотоны.

Объяснение ждало нас в главном бортовом журнале. Мы были в месяце пути от «Неруро», когда флот поспешно переоборудованных под военные цели коммерческих судов под совместным командованием Общеевропейского и Тихоокеанского советов атаковал астероидную базу клады «Марлен Дитрих» и уничтожил ее. Корабль-разведчик из этого флота засек нас дальними сканерами более двух месяцев назад и все это время переходил с орбиты на орбиту, намереваясь перехватить «Иисуса» через пятьсот двадцать часов. Странная война с Ночными вахтовиками закончилась. Навигационная прога «Иисуса» сбросила полезную нагрузку, перешла в боевой режим и запрашивала стратегию и тактику. Мы могли бы сказать проге, что земной корабль почти наверняка встретится с облаком газа, по температуре не слишком отличающегося от реликтового излучения с его примерно тремя кельвинами: в течение последних восьми из этих двадцати двух дней мы будем находиться в пределах досягаемости их высокоскоростных микотоковых ракет, которым не сможем противопоставить ничего, кроме импульсного лазера, предназначенного для ближнего боя – точнее для стрельбы по космическому мусору.

Лучше бы мы оставались мертвыми.

У нас было одно преимущество. «Иисус» летел в шлейфе кометы, который надежно защищал его от вражеских систем наведения и скрывал от врага тот факт, что корабль отделился. Мы свернули паруса, тихонько преодолели еще около пятисот километров в тени кометы и попросили «Иисуса», чтобы он переделал часть своего углеводородного рабочего тела в оружие для ближнего боя. Замысловатые текторные структуры подарили нам предметы, по технологическому уровню равные Каменному веку. В тот день, когда враги уничтожили комету, мы были снаружи – практиковались с нашими боласами на тросиках из моноволокна. Наверное, взрыв видели повсюду во внутренней части Солнечной системы. Двенадцать миллионов тонн грязного льда превратились из ничем не примечательной искорки с абсолютной звездной величиной, равной восьми, в сверхновую. Это был семнадцатый день. Мы надеялись, что мясной капитан достаточно самонадеян, чтобы выложить козыри сразу. Осторожное сканирование показало, что от кометы остались лишь беспорядочно кувыркающиеся осколки льда, а также быстро растущая туманность из водорода, кислорода и микроэлементов. Удар был мощный, но чутье подсказывало мне, что расслабляться рано.

– Разверни парус, – приказал я «Иисусу». – Полностью.

Через три секунды сегменты с нарисованным распятием сомкнулись в подобие зонтика. Через пятнадцать секунд налетела ударная волна. Поток ионизированных частиц обрушился на тектопленку, словно тайфун. Христос висел, распятый на гвоздях из голубых молний; тело «Иисуса», все его несущие конструкции и пузыри-обиталища, озарилось огнями святого Эльма и застонало от мук. Дюжина систем оказались на грани отказа, целостность жилой среды была нарушена, но мы выдержали. Мы выжили. Технология «Неруро» прошла испытание. «Иисус» замедлил ход.

Если бы я смотрел в сторону Солнца, случившаяся в пятидесяти километрах от нас вспышка пятисот граммов вещества, полностью преобразовавшегося в энергию, могла бы расплавить мои глазные яблоки. Руководствуясь принципом «никогда не недооценивай врага», я поставил на то, что мясной капитан приберег пару ракет на случай, если за кометой кто-то прятался. Если бы мы не использовали гидроксильное облако для торможения, оказались бы именно там, где он рассчитал, – и нас бы ждало мгновенное испарение.

Плазменный фронт нагрянул, как Божий кулак. Первичная ударная волна сорвала паруса, расположенные на три, семь и десять часов; поврежденные такелажные системы «Иисуса» попытались убрать оставшиеся сегменты, вырвав их из пасти электромагнитного урагана. Мы должны были погибнуть. Нам было предначертано погибнуть. «Иисус» выдержал столкновение с молнией. Капсулы покрылись волдырями и почернели, балки и антенны сплавились и превратились в беспорядочную массу, но удалось зарифить парус. Искалеченный, корабль выстоял. Мы выжили. Мы и «Иисус» смогли восстановиться.

Мы ждали на корпусе, пока земной корабль приблизится на расстояние абордажа. Как и все космические аппараты, это была неуклюжая конструкция из балок и укосин, но кто-то – возможно, тот самый капитан, которого я перехитрил, – потратил дорогостоящую рабочую массу на огромный флаг, мономолекулярный полимерный квадрат со стороной сто метров, заряженный электричеством и потому жесткий. Он тащился за кораблем, привязанный тросами. Золотой на синем звездный круг Панъевропы поблескивал в свете далекого солнца. Морпехи были в черном как ночь камуфляже, но на дисплеях наших сетчаток сияли ярко, как звезды, – несомненно, они видели нас такими же, невзирая на маскировочный окрас. Две боевые группы, по пятнадцать индивидов в каждой. Броня тяжелая, оружие еще тяжелее. Мы именно этого и ожидали.

Земляне приблизились. Рихо, мой боевой партнер, отдал «Иисусу» приказ. Открытый парус затрепетал, вспыхнул ослепительно белым светом. Вопли, которые мы уловили при помощи своих радиочувств, были милосердно краткими: сфокусированный луч прошелся по второй боевой группе, расплавив тектопластические доспехи, как лед.

Потом они атаковали.

Космические десантники. Военная элита. Безупречно обученные. Закаленные в боях. Вооруженные самым мощным оружием Земли. Безжалостные воины. С таким же успехом можно было бросить их голыми в аквариум с акулами. Они были не в своей стихии, а в нашей. Первый удар мономолекулярных боласов унес четыре жизни. Тросы толщиной в молекулу вскрыли упругий пластик их скафандров и рассекли мягкую плоть внутри, когда гири сомкнули смертельные объятия. Морпехи открыли ответный огонь, но нескольких мгновений шока от потерь нам хватило, чтобы спрятаться в укромных уголках и щелочках «Иисуса», созданных специально для этой цели. Враги парили над нами, пристегнутые к своим мобильным