В общем, даже без волнений насчет экзаменов голова у меня готова взорваться.

Свое расследование я начинаю с ба. Мама забеременела, когда жила с родителями, пусть и в отдельном трейлере.

— Можно задать тебе один вопрос?

Ба смотрит на меня из кухни в трейлере номер два.

— Один ты уже задал.

— Ты когда-нибудь видела моего отца?

Ба откладывает в сторону морковку, которую чистит.

— Ты опять говорил с мамой?

— Она не хочет ничего мне рассказывать.

— Что ж, ей виднее.

— Нет, не виднее. Я имею право знать, как я появился на свет!

— Ах, значит, ты имеешь право? Единственное право, которое ты имеешь, — это делать то, что тебе говорит мама.

— Это несправедливо.

— Жизнь вообще несправедлива.

— Так ты его видела?

— Нет, не видела. Никто из нас не был с ним знаком, мы даже имени его не знали. Видит Бог, как мы только ни пытались выведать у Сандры, кто он, но она так боялась, что отец пойдет и перебьет ему ноги, что держала рот на замке. И правильно делала.

Ба с мрачным видом поджимает губы.

— Он сломал твоей матери жизнь, этот горджио. И с ним ты хочешь поговорить?

— Я не сказал, что хочу с ним поговорить. Я просто хочу знать. Это все равно как если бы…

Я не знаю, как это выразить. Все равно как если бы я существовал лишь наполовину?

Ба вновь берется за чистку моркови.

Похоже, разговор закончен.

Идти с этим вопросом к Иво мне пока не хочется. Думаю, для начала нужно узнать версии всех остальных. Следующим номером я иду к деду Тене. Толку от него, как я и предполагал, не много.

— Есть поговорка: «Мудр тот ребенок, который знает, кто его отец», — усмехается он.

— Что-что?

— Малыш, — подмигивает мне дед Тене, — ты можешь считать, что тебе повезло. Ты — сын цыган, и каждый из нас присматривает за тобой, ты ведь знаешь.

Иной раз я на стену от него готов лезть. Сейчас именно такой раз. Я вскипаю:

— Ты всегда говоришь, что нет ничего важнее семьи. «Семья — это главное. Семья — это главное!» Но я понятия не имею о половине моей семьи. Половина моей ДНК откуда-то со стороны — и я ничего не знаю об этой стороне. Ты не представляешь, каково это! Это… это ужасно!

— Будь осторожен со своими желаниями, малыш, они могут сбыться. И тогда ты можешь пожалеть об этом…

На этот раз вид у него серьезный.

— …Джей-Джей, тебе придется спросить об этом свою мать. Она обо всем расскажет, когда придет время.

— Она не узнает, когда это время придет.

— Не смей неуважительно говорить о матери, — грозит он мне пальцем. — Твоя мать знает столько, что тебе и не снилось.

— Еще бы, ведь никто никогда ничего мне не рассказывает.

Дед Тене запрокидывает голову и хохочет, но в его смехе звучат предостерегающие нотки.

— Значит, тебе никто никогда ничего не рассказывает, вот как? Ты ходишь в свою распрекрасную школу, получаешь образование, как горджио. Когда-нибудь ты будешь знать все.

— Я не это имею в виду, а другое… всякие истории про нашу семью.

— Какие всякие истории про нашу семью? Чего ты не знаешь?

— Много чего, — развожу я руками. — Например, что случилось с Розой.

— Ах, с Розой? Ты опять говорил с тем детективом?

— Нет. Так что с ней случилось? Я ее помню. Она была милая. Играла со мной. Я расстроился, когда она ушла.

— Мы все расстроились. И мне известно об этом ничуть не больше твоего.

— Но ты же там был! Ты должен помнить хоть что-нибудь о том, с кем она сбежала и почему… и что случилось перед этим.

Дед Тене хмурится, сводя косматые брови на переносице, как он это умеет, — кажется, будто его глаза выглядывают из-под куста.

— Иногда люди просто берут и уходят. Как твой отец. Он просто взял и ушел. И иногда им просто не хочется иметь ничего общего с теми, от кого они ушли. И иногда это даже к лучшему, что они уходят. Об этом ты никогда не думал?

— Хочешь сказать, для Иво было к лучшему, когда Роза ушла? А для Кристо?

Я жду, что он рассердится. Но он не сердится. Вид у него становится… печальный.

— Не знаю, малыш. Она была… не в себе.

Я с открытым ртом таращусь на деда Тене. Раньше никто ничего подобного не говорил.

— То есть как это, не в себе? Это поэтому… у Кристо?..

— Мы не знаем. Может, этот хваленый доктор сможет ответить на наш вопрос.

— Значит, она не сбежала с другим?

— Я не знаю. Может, и сбежала. Мы, честно, не знаем. Джей-Джей, когда тебе о чем-то не рассказывают, то не обязательно потому, что пытаются что-то от тебя скрыть. Может быть, мы сами этого не знаем. И вот еще что… — Он наклоняется вперед, насколько это позволяет ему инвалидная коляска, и тычет пальцем мне в лицо. — Не докучай этими вопросами Иво. У него и так забот полон рот. Я хочу, чтобы ты пообещал мне. Обещаешь?

— Хорошо. Ладно. Не буду.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Поклянись матерью!

— Клянусь!

Вот и весь сказ. И это я еще легко отделался. С дедом Тене можно говорить часами и ни до чего не договориться. У него в этом смысле просто талант. Практически сверхчеловеческие способности.

Рэй

Уговорить Иво оказалось проще, чем я ожидал. Когда я подъехал, он беседовал со своей двоюродной сестрой Сандрой. Они с ней полные противоположности: Иво мрачный брюнет, Сандра — пухленькая дружелюбная блондинка. Пожалуй, она мне нравится. Видимо, за то, что они согласились отвезти Кристо на консультацию, следует благодарить ее. Иво сказал, что им нужно подумать, но уже на следующий день Сандра позвонила мне в контору и сообщила, что они будут очень-очень рады, если мой друг посмотрит Кристо. Так и сказала: «Очень-очень рады».

Пару недель спустя я предлагаю заехать за Иво с Кристо на стоянку и отвезти их в Лондон, но Иво настаивает на том, чтобы ехать в своем фургоне. Я беспокоюсь, что они опоздают на прием — а то и вообще не появятся. Но когда я приезжаю в кафе, где мы договорились встретиться, рядом с клиникой, то обнаруживаю притулившихся в уголке Иво с Кристо. В пепельнице на столике перед ними успела скопиться кучка сигаретных окурков. Увидев меня в дверях, Кристо улыбается. Я улыбаюсь в ответ.

Иво заметно нервничает, смолит одну сигарету за другой, глаза у него беспокойно бегают.