В память о своей победе над царем Персии он основал третий город – Александрию Исскую.

В один из вечеров после битвы при Иссе Александр наугад открыл книгу божественного Гомера, и взгляд его случайно остановился на словах прекрасной Брисеиды – пленницы, которую сравнивали со златокудрой Афродитой:

Я сказал Александру, что мне ясен подлинный смысл этих слов, и пусть он относится к ним как к прорицанию, которое сбудется в ближайшие дни. Так как Александр в это время думал только о Дарии, он решил, что я просто издеваюсь над ним, пророча в жены царю Македонии супругу его врага Статиру, к которой, несмотря на ее дивную красоту, он не испытывал ни малейшего влечения, да и сам Дарий был еще жив. Мое пророчество не было принято всерьез.

Александр, узнав, что Дарий оставил свою военную казну в Дамаске, поспешил направить за сокровищами Пармениона во главе армейского корпуса. Наказав своему ближайшему сподвижнику следовать по долине Оронта, сам царь устремился с оставшимися силами по побережью, захватывая и покоряя новые земли.

Когда сатрапу, правителю Дамаска, стало известно о приближении македонского полководца, он приказал погрузить военную казну на вьючных животных, собрать женщин, охрана которых была вверена его гвардии, сатрапов и высокопоставленных персов, затем вывел обоз из города. Таким образом сатрап Дамаска хотел дать понять врагу, что предпочитает быть настигнутым врасплох в открытом поле, нежели принять бой в стенах города. Он как будто случайно направил караван навстречу нашим войскам и уже тайно начал вести переговоры о сдаче. Его действия многие расценивали как предательство.

При виде солдат Пармениона, наступающих в строгом боевом порядке, персов охватил ужас. Офицеры, охранники, рабы, носильщики – все обратились в бегство, бросив богатства на произвол судьбы. Возницы соскакивали со своих мест, и обезумевшие лошади опрокидывали повозки – на дорогу, как зерно из дырявого мешка, сыпались золотые монеты. Удирая, вельможи срывали с себя пурпурные одеяния, которые теперь роскошным ковром устилали поле. В колее валялись драгоценные вазы, а на кустах висели пояса, украшенные редкими каменьями. Не хватало рук, чтобы собрать и унести богатую добычу. Путаясь в тяжелых одеждах, крича от страха, по долине метались женщины, волоча за собой плачущих детей. Но никому не удалось спастись, всех их настигли победители. Среди нескольких сот пленных оказались персиянки из самых славных и знатных родов, имена которых были известны во всей Персии. Захваченные женщины вместе с богатыми трофеями – семь тысяч вьючных животных, семь тысяч талантов серебра[38] в слитках и чеканной монете, несчетное количество повозок – были отправлены в лагерь Александра. Парменион послал царю подробную опись трофеев, сделав приписку: «Я нашел триста двадцать девять куртизанок, обученных музыке и танцам, сорок шесть плетельщиков гирлянд, двести семьдесят пять поваров, имеющих право доступа к огню, тринадцать молочниц, семнадцать виночерпиев для смешивания напитков, семьдесят виночерпиев для подогревания вин, сорок парфюмеров, знающих рецепты приготовления бальзамов». В плену оказались послы Спарты, Афин и Беотии. В архивах персов, попавших в руки Пармениона, содержалась корреспонденция многих правителей греческих государств, которые до последнего времени вели переписку с Дарием. В этих письмах Александр обнаружил столь частые примеры двурушничества, что отказался от мысли наказать всех виновных, а потому, чтобы быть до конца справедливым, приказал отпустить и послов.

Когда пленницы из Дамаска, среди которых находились племянницы Дария, а также вдова и дочери Артаксеркса по прозвищу Незаконнорожденный, предстали перед Александром, он был приятно удивлен, услышав, что одна из красивейших женщин обратилась к нему по-гречески, на македонском диалекте:

– Я не могла даже подумать, царь, что пятнадцать лет спустя вновь окажусь перед твоими очами, но уже как пленница. Поистине, судьба капризна. Меня зовут Барсина. Я дочь Артабаза, вдова Мемнона Родосского. В год твоего рождения царь Филипп укрывал моего отца. И восемь лет в детстве я провела в Македонии.

Александр мучительно вспоминал, но в памяти возникал лишь расплывчатый образ мятежного персидского царевича, которому его отец несколько лет оказывал в Пелле гостеприимство. Барсину он почти не помнил. Персиянка же долго говорила об Олимпиаде, кормилице Гелланике, о многих вельможах македонского двора, сумев растрогать Александра воспоминаниями о детстве. Царь пригласил Барсину отужинать вместе с ним. День ото дня он все сильнее привязывался к прекрасной пленнице.

Барсина была на пять лет старше Александра, ей уже исполнилось двадцать восемь лет. Ее отец Артабаз, помилованный после смерти Артаксеркса, теперь являлся одним из самых знатных властителей империи, ему было вверено правление провинциями Востока. Барсина дважды выходила замуж и дважды овдовела. Ее последний супруг Мемнон, известный полководец великого царя, умер на острове Лесбос. Незадолго до смерти Мемнон оставил Барсину в залог своей верности великому царю при дворе Дария. Такова была история жизни знатной персиянки до тех пор, как она попала в руки солдат Пармениона.

Александр ценил Мемнона за воинскую доблесть и прямоту души и глубоко чтил память противника. Барсина поведала Александру, что и Мемнон искренне восхищался им, преклоняясь перед воинскими заслугами македонского царя. Она рассказала ему, как однажды ее муж сильно ударил древком копья наемного солдата за то, что тот, желая выслужиться, в непозволительном тоне говорил об Александре. Свой поступок он объяснил так:

– Я плачу тебе за то, чтобы ты сражался против него, а не за то, чтобы ты его оскорблял.

Александру нравилось подолгу слушать очаровательный голос высокообразованной собеседницы, одинаково хорошо разбирающейся в культуре Персии и Греции, откуда родом была ее мать. В жилах Барсины текла смешанная кровь, казалось, она вобрала в себя всю красоту двух великих народов. Александру доставляло огромное наслаждение любоваться ее неувядающей прелестью. Она обладала довольно широкими познаниями, чему в немалой степени была обязана многочисленным путешествиям. Барсине рано довелось узнать горе, в изгнании она перенесла много мук и страданий, но пережитое не озлобило ее, напротив, сделало более искренней и открытой. Она, как никакая другая женщина, могла выслушать и понять собеседника, любила мечтать, умела стойко переносить неудачи и превратности судьбы, а также с радостью встречала улыбку фортуны. Барсина почитала старого Мемнона, как то велит долг жены, и горько оплакивала его смерть. Однако сейчас она почему-то смущалась и прятала свои прекрасные золотистые глаза, не в силах вынести полуугрюмый, полунадменный взгляд молодого завоевателя. Дочь Артабаза верила прорицаниям о божественном происхождении македонского царя и готова была признать в нем сына бога. Однажды, когда голова ее победителя тяжело склонилась ей на грудь, Барсина ощутила себя бесконечно счастливой. Как более опытная и старшая, она первая обвила Александра руками, прижавшись к нему крепким, жарким телом. И в первый раз в жизни молодой царь познал пьянящий восторг любви.