Вокруг корабля резвились в море тюлени. Они на миг высовывали из воды смешные клоунские мордочки и без единого всплеска уходили вглубь. Пронзительный ледяной ветер сдувал с волн белые барашки пены. Он швырял Лире в лицо острые колючие брызги, забирался в каждую щелочку, каждую складочку ее волчьей шубы. Руки девочки ломило от холода, а щеки, нос и подбородок уже вообще ничего не чувствовали. Пантелеймон-горностай как мог согревал собой ее шейку, но проку от этого было мало. Понимая, что еще чуть-чуть, и она околеет, Лира с сожалением бросила прощальный взгляд на тюленей и спустилась с верхней палубы в кают-компанию, где ее ждала овсянка на завтрак. Придется довольствоваться видом из иллюминатора.

Их корабль входил в гавань. Вот проплыла мимо серая громада волнореза. Ну почему же они движутся так медленно? Лира и Пантелеймон ерзали на месте от нетерпения и жадно смотрели, как дюйм за дюймом к ним приближался берег. Прошел еще час: ровный гул работающих двигателей сменился невнятным рокотом, а потом совсем затих. Сверху на палубе раздались голоса: капитан отдает приказ швартоваться. Вот матросы бросают причальный конец, вот спускают сходни и открывают люки.

— Давай, Лира, пошустрее, — сказал Фардер Корам. — У тебя все собрано?

А как же? Все собрано аж с самого раннего утра, хотя, если честно, особо и собирать-то было нечего. Так что Лире осталось только сбегать в каюту за сумкой, и все. Можно сходить на берег.

Первым делом Лира и Фардер Корам отправились к консулу ведуний. Домик его они нашли очень быстро. Тролльзунд — город маленький, из гавани весь виден как на ладони, хоть сколько-нибудь приметных построек — всего две: церковь да дом губернатора. А консул проживал в зеленом деревянном домике, совсем рядом с морем. Лира и Фардер Корам позвонили в дверь. Резкий звук колокольчика эхом раскатился по тихой улочке.

Слуга проводил посетителей в гостиную и принес им кофе. А через мгновение появился и сам консул: румяный толстячок в самом обыкновенном черном костюме. И что в нем такого ведовского? Абсолютно ничего. Разве только глаза: пронзительные, изумрудно-зеленые, совсем как у его змейки-альма. Хотя, кто их знает, какие они, эти ведуньи?

— Мартин Ланселиус к вашим услугам, Фардер Корам. Чем могу быть полезен?

— У нас к вам сразу две просьбы, доктор Ланселиус, — поклонился в ответ старец. — Прежде всего, я разыскиваю лапландскую ведунью, с которой нас свела судьба много лет назад. Это было в Восточной Англии, на Мшистых Болотах.

— Ее имя?

— Серафина Пеккала.

Доктор Ланселиус сделал в своей записной книжке какую-то пометку серебряным карандашиком.

— Вы не припомните, как давно это было?

— Должно быть, лет сорок тому назад. Но она вспомнит меня, я уверен.

— Итак, это первая ваша просьба. Вы, кажется, сказали, что есть и вторая…

— Совершенно верно. Я говорю с вами от лица цаганских семей, которые лишились своих детей. У нас есть все основания утверждать, что наши, да и не только наши, малыши стали жертвами организации, которая похищает их, а потом привозит сюда, на Север. Судя по всему, эти люди преследуют какую-то цель, но какую именно, мы пока не знаем. Может быть, либо вы, либо ведуньи, которых вы представляете, что-то слышали об этом и могли бы как-то нам помочь?

Доктор Ланселиус деликатно прихлебывал свой кофе.

— Разумеется, — осторожно начал он, — деятельность подобного рода не может остаться незамеченной. Но, я надеюсь, вы хорошо понимаете, что между моим народом и жителями Севера сложились надежные добрососедские отношения, и мне будет довольно сложно объяснить им правомерность какого бы то ни было вмешательства в их внутренние дела.

Фардер Корам согласно кивнул головой. Он все понял.

— Предположим. Но ведь интересующие меня сведения вполне могут быть получены из какого-то другого источника. Именно потому я вновь возвращаюсь к своей первой просьбе: помогите мне разыскать ведунью, о которой я вам рассказывал.

Теперь уже пришел черед доктора Ланселиуса кивать головой в знак того, что он обо всем догадался. Лира с почтительной робостью следила за этими малопонятными умолчаниями. Главное сейчас заключалось не в словах, оно зрело где-то намного глубже. Девочка догадалась, что консул принял какое-то решение.

— Ну что ж, — твердо произнес он, — в этом вы абсолютно правы. Как вы уже, вероятно, догадались, Фардер Корам, мы здесь о вас изрядно наслышаны. Серафина Пеккала, которую вы разыскиваете, — королева ведовского клана, живущего по берегам озера Энара. Что же до вашего второго вопроса, то вы, разумеется, понимаете, что интересующие вас сведения вы получили не от меня.

— Конечно.

— Так вот. В Тролльзунде действительно существует представительство некой организации, именующей себя Компанией по исследованию и развитию Севера. По легенде, они якобы ищут тут какие-то полезные ископаемые, но на самом же деле напрямую подчиняются находящемуся в Лондоне Министерству Единых Решений по Делам Посвященных. Насколько мне известно, они действительно ввозят сюда детей, но открыто об этом никто не говорит. Во всяком случае, правительству Норвегии официально об этом ничего не известно, так что в этом городе дети долго не задерживаются. Их везут в глубь материка.

— Куда именно? Вы не знаете, куда именно?

— Если бы я знал, Фардер Корам, я бы непременно сказал вам.

— Тогда, может быть, вам известно, что же с ними там делают?

Впервые за все время разговора доктор Ланселиус в упор посмотрел на Лиру. Она с достоинством смерила его взглядом. Маленькая изумрудно-зеленая змейка-альм отделилась от воротничка крахмальной рубашки и, подрагивая трепещущим язычком, что-то быстро шепнула консулу на ухо.

— Мне приходилось слышать выражение “процесс Майштадта”. Я думаю, это имеет какое-то отношение к тому, что они делают с детьми. Кроме того, там еще фигурировало слово “рассечение”. Сожалею, но точнее я сказать не могу.

— А сейчас в городе есть дети? — быстро спросил Фардер Корам. Все это время он легонько перебирал пальцами мех своей кошки-альма. Софона, напружинившись, сидела у него на коленях. Лира вдруг заметила, что она перестала мурлыкать.

— Вряд ли, — с сомнением ответил доктор Ланселиус. — Где-то неделю назад они привезли в Тролльзунд человек двенадцать детей, но через четыре дня, то есть позавчера, их уже вывезли из города.

— Ага. То есть их вывезли совсем недавно. Значит, у нас есть надежда. А на чем их вывезли, вы не подскажете, доктор Ланселиус?

— На нартах.

— И вы даже приблизительно не знаете, куда именно?

— Сожалею, но это не входит в сферу наших непосредственных интересов.

— Безусловно. Благодарю вас, доктор Ланселиус, за то, что вы откровенно ответили мне на все мои вопросы. Позвольте задать еще один, последний. А что бы вы на моем месте спросили у консула лапландских ведуний?