– Конечно, можете. Но не лучше ли, если я пойду с вами?

– Не лучше. Там вы лишний.

– Хорошо, мы подождем вас. – Северцев улыбнулся Ладе. – Не будешь возражать?

– Нет, – покачала головой девочка.

– Ну и отлично. Не бойся, скучать не будем, поиграем во что-нибудь. В «морской бой», например. Ты знаешь такую игру?

– Знаю.

Варвара усмехнулась, погладила дочь по голове, вышла в соседнюю комнату и вернулась, переодетая в летнее платье и туфли. В руках она держала средних размеров кожаную сумочку. Северцев до этого момента видел женщину преимущественно в комбинезоне и теперь мог по достоинству оценить ее фигуру, наверняка вызывающую повышенный интерес у мужчин.

Варвара перехватила его взгляд, в глазах ее зажглись насмешливые искры.

– Там, где я встречаюсь с… нужным человеком, жарко. Лето все-таки, август. Надеюсь, вы действительно не будете скучать. – Она посмотрела на дочь. – В случае чего ты знаешь, что делать, ребенок. Поухаживай за Олегом Андреевичем, развлеки.

Лада улыбнулась, кивнула.

Варвара еще раз оценивающе глянула на Северцева и исчезла.

Олег невольно покачал головой, глядя на то место, где только что стояла женщина. В голове царил сумбур, сквозь который пробилась одна неожиданная мысль: что изменилось? Что изменилось со времени первых встреч его с Варварой? Почему она сначала советовала ему уничтожить синхрон, а потом выдала всю секретную информацию? Что она задумала, бывший тетрарх СКонС? Как там говорил поэт?

Зачем я вам, когда я неудачлив?

Зачем вы мне, когда удачлив я?..

Северцев заметил удивленный взгляд Лады, очнулся, с улыбкой потер лоб:

– Твоя мама очень сильная женщина… и красивая. Итак, ребенок, займемся делом?

Сначала они играли в «морской бой».

Естественно, Северцев проиграл, хотя и не старался особенно поддаваться. Лада на удивление быстро схватывала ситуацию и находила корабли противника безошибочно.

Потом играли в слова: кто больше придумает на определенную букву. Здесь у игроков случился паритет, так как на букву «щ» оба знали одинаковое количество слов.

В конце концов оказалось, что Лада играет в шахматы, у нее даже была доска с фигурами, и Северцев целый час с удовольствием отражал атаки девочки, удивляясь ее азарту и умению строить композиции.

Беседовали обо всем, что приходило в голову.

Лада рассказала о своей школьной жизни – она перешла в пятый класс, так как в школу пошла в шесть лет, – о подружках, о своих увлечениях: девочка любила плести из бисера всякие украшения. Северцев тоже поделился своим жизненным опытом, хотя больше спрашивал, нежели рассказывал сам. Но больше всего его поразило знание Ладой сложных физических понятий, для осмысления которых любому взрослому требовалось время.

Зацепил он эту тему случайно, со смешком заметив, что мать Лады так и не ответила, что такое башня, которую он видит при посещении «оси S», и почему ее не видит большинство людей.

– Потому что это никакая не башня, – простодушно сказала девочка. – У нее много названий.

– Откуда ты знаешь?

– Мама с папой и дядей Назарбаем разговаривали, я слышала.

– И о чем они говорили?

– О компактификации белых вариантов.

Северцев с удивлением воззрился на юную собеседницу, без запинки выговорившую сложный физический термин.

– Ты знаешь, что такое компактификация?

– Конечно, это свертывание или сжатие измерений.

– Здорово! Молодец! А еще что ты знаешь? К примеру, как мама или папа называли… м-м, башню?

– Папа ее не видел, только мама и я. Дядя Назарбай называл это явление эн-мерным топологическим многообразием, а еще – нормалью времени. Мама говорит, что это «хроноклюв».

– Очень интересно! Почему же этот «клюв» могут видеть только некоторые люди?

– Не знаю точно, – смутилась Лада, – но это связано с эффектом воздействия «хроноклюва» на нервную систему случайников.

– Кого-кого?

Лада улыбнулась, став еще больше похожей на мать.

– Мама так называла людей с очень тонкой психической организацией.

Северцев покачал головой, разглядывая десятилетнюю собеседницу.

– Раньше таких людей называли экстрасенсами.

– Шах! – заявила девочка, сосредоточенная на игре.

– А мы вот так… – отступил Олег.

– Еще шах!

– А мы вот так…

Беседа на минуту прекратилась. Северцев взялся за фигуру, раздумывая не столько над ходом, сколько над своими ощущениями. Иногда ему казалось, что он слышит голос девочки раньше, чем она начинает говорить. Это сбивало с мысли и заставляло прислушиваться к каждому шороху.

– Ладья бэ-три…

– Тогда я съем слона, – заявила Лада.

– Ешь, – хитро улыбнулся Северцев.

Девочка сжала пальцами своего ферзя, задумалась, и вдруг глаза ее расширились, просияли.

– Вот вы что задумали! Тогда я не буду есть слона, а просто отступлю.

– Молодец, – похвалил он Ладу. – Я так долго готовил ловушку, а ты ее разгадала. Кто тебя учил играть в шахматы, папа?

– Нет, мама. Папа со мной никогда не играл, он всегда был занят и приходил поздно. А мама всегда находила время, хотя работала не меньше. Мы с ней еще в нарды играли и в карты.

– Я смотрю, у твоей мамы очень много достоинств. Кстати, она сказала, что работала тетрархом… это что за должность такая?

– Она отвечала за социальные девиации мигран-зоны.

– Как? – удивился Северцев. – Ну-ка повтори еще раз.

– Ну, мама руководила отделом социальной разведки СКонС и отвечала за Среднюю Азию. Это очень серьезная должность.

– Да уж, – не нашелся, что сказать, Северцев. – Более чем серьезная. Странно, что ты знаешь такие вещи…

– Мама мне всегда все рассказывает и даже иногда советуется.

– Ну да, конечно… – Олег с трудом скрыл замешательство, хотел пошутить, но побоялся обидеть собеседницу. – Естественно, она должна с тобой советоваться… А что там у нее случилось, на работе? Почему завязался конфликт, из-за которого вы теперь прячетесь здесь?

– Не только здесь.

– Ну, где можно, я понимаю.

– Сначала мама не захотела быть одна…

– И что же? Что значит – не захотела быть одна? Из-за этого никто не ссорится, насколько я знаю. Как говорил один писатель[9]: «Одиночество – это не столько естественное, сколько оптимальное состояние человека».