– Я… не хочу, – шепотом сказал Ходжа. Его худое лицо смахивало на восковую маску, сделанную на скорую руку – нелепо-уродливую.

В этот раз «волнушка» так и не пришел в себя. Дикий пожал плечами.

– Тут не ресторан, дружок, – заметил он и перевел взгляд на женщину: – Ты тоже решила похудеть, лисичка?

– По… почему он… молчит? – едва ворочая языком, спросила она. – Почему. Он. Молчит. Мама. Мамочка. Скажи ему…

– Успокойся, – ласково сказал Дикий. – Я тебя услышал. Наверное, у него просто нет аппетита. А вот ты должна поесть.

– Олег, – хрипло прошептала «лисичка». – Олег, мой милый.

– Зачем он тебе нужен, детка? – изумленно спросил егерь. Он разлегся прямо перед женщиной и, подперев голову рукой, шумно зевнул. – Этот кобель имеет двух любовниц. Он же сам признался, помнишь?

– Тебе… так интересно… выковыривать чужие… тайны? Ты… нелюдь, – спотыкаясь на каждом слове, вымолвила женщина.

– Я просто помогаю вам взглянуть на жизнь с той стороны, которую вы всегда игнорируете. Вы должны мне быть благодарны, лисичка. Кстати. Ты первая его обманула, когда скрыла от него свое бесплодие. Так ведь?

– Разбуди. Разбуди его.

Наклонившись ближе, Дикий погладил женщину по щеке.

– У тебя очень мягкая кожа.

– Разбуди. Пожалуйста. Позовите мою маму. Я видела, она сидит на диване. Она… она разбудит Олега.

Глаза «лисички», бездонно-черные дырки, смотрели сквозь владельца «теплицы». – Ему надо… к врачу. Прошу тебя.

– Ну, раз ты этого так хочешь… – недовольно протянул Дикий. Он сел, сложив ноги по-турецки, и, взяв половник в руки, стукнул им по голове мужчину.

– Ку-ку, парень. Проснись и пой. Хватит спать.

«Гриб» даже не шевельнулся. Из приоткрытого рта выглядывал кончик языка, по которому сновали личинки. Дикий нахмурился. Протянул руку, сдавил гниющую рану, затем сунул палец в отверстие, потянул на себя кожу. Черви падали вниз на земляной пол, лихорадочно извиваясь.

– Кажется, он созрел, – проворчал егерь. – Слабенький оказался.

Кряхтя, он поднялся на ноги.

– Позовите его, – снова подала голос «лисичка». – Он должен… покушать. Он… просто уснул.

– Ага, – хмыкнул Дикий. – На всю жизнь уснул.

– Позовите, – попросила она. – Он спит. Я люблю… его.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся егерь. Насвистывая незатейливый мотивчик, он ушел, а когда появился вновь, его пальцы сжимали дрель.

– Слабенький, – повторил он. – Пора тебя на связку.

– Олег, – прошептала женщина. – Тебе… надо поесть. Олег!

– Олег! – кривляясь, передразнил ее Дикий.

– Разбудите… мне страшно…

Егерь включил дрель.

– Начинаю будить, – прокудахтал он. – А тебе, солнышко, лучше закрыть свои чудесные глазки.

Сверло вошло в череп, как спица в масло.

И в ту же секунду глаза мужчины широко открылись, словно распахнутые настежь двери. Мокрый от слюны рот превратился в громадную букву «О», и нечеловеческий, преисполненный страшной болью вой, казалось, заполнил каждый квадратный миллиметр подземелья.

– Упс.

В глазах Дикого скользнула легкая тень удивления, и он отступил назад, чуть не споткнувшись о голову Ходжи. – Поторопился.

Сквозь обезумевший вой проклюнулся визгливый смех Носа.

– Привет, привет! – хихикал он. – С добрым утром, придурок! Ну фто, оригинальный будильник у моего братифки?

– Заткнись, – с бесстрастным видом бросил Дикий, даже не обернувшись.

– Олег?! – захрипела женщина. – Олег, это я! Олег!

Мужчина продолжал выть, раскачивая изувеченной головой из стороны в сторону, по его искаженному лицу ручьем лилась кровь.

– Олег?! – закричала «лисичка». Она часто моргала, вглядываясь в супруга, бьющегося в агонии.

Дикий с раздражением сплюнул, вынимая нож.

– Все, все родной, – успокаивающим голосом проговорил он, опускаясь на колени.

– Ак… аааа… – промычал мужчина и, моргая, непонимающе уставился на егеря.

– Шшш… Тише. Все в порядке.

– Олег? – дрожащим голосом позвала женщина.

Она звала мужа, в то время как Дикий, держа «волнушку» за шляпку, оттянул его голову назад. Обнажился кадык – грязный и худой.

– Пожалуйста…

Лезвие глубоко вошло в шею, разрубая артерии. Крик сменился булькающим хрипом, и егерь подвинулся, чтобы струя крови не заляпала его куртку.

– Шшш, – повторил он.

– Олег? – шепнула женщина. – Что… ты сделал с ним? Отпустите его. Пожалуйста. Я сделаю все. Все. Все.

Егерь ничего не ответил. Когда напор крови иссяк, он принялся деловито расширять рану. Дойдя до позвоночника, он нанес несколько рубящих ударов, отделяя голову от шеи.

Ходжу снова вырвало.

– Браво, – раздался голос Носа. – Это было гуманно.

– Если не заткнешься, следующим будешь ты, – предупредил Дикий.

Нос показал брату грязно-желтый язык, но тот этого не увидел.

– А лисички так неброски… – проворчал егерь. – Не видать из-под листа. Плутоваты, как их тезки, хоть и нет у них хвоста[28].

Подняв голову убитого, он направился к кадушке и, ловко срезав ножом края шляпки, опустил ее в жидкость. Голова с бульканьем скрылась под соляным раствором.

– Олег? Олег? – безостановочно повторяла женщина. Она зажмурилась, затем резко открыла глаза. Видимо, на какое-то непродолжительное время взгляд ее смог сфокусироваться, и она притихла, неотрывно глядя на торчащий из земли огрызок шеи, вокруг которого все еще пузырилась кровь.

Дикий вплотную подошел к ней.

– Хоть и нет у них хвоста, – повторил он фразу из детского стишка. – Ложись спать, красавица. День выдался тяжелым.

Опустившись вниз, он поцеловал ее в голову.

– Спокойной ночи, – мягко сказал он, и после этих слов «лисичка» взвыла, словно смертельно раненная волчица.

– Прекрати, – сказал Дикий.

– Мама… Мама, они убили… Убили Олега!! – рыдала женщина. Ее непрекращающийся пронзительный вой был сродни стекловате, яростно втираемой в кожу, он словно пронизывал каждую клетку организма, вызывая раздражающе-едкую боль.

– Она не уснет, – покачал головой Нос.

– Тебя забыл спросить, – отозвался Дикий.

– Мамочка… Умоляю тебя…

Голос «лисички» перешел в хрип.

– Помоги!! Я ведь вижу тебя! Мама! Мама, помоги нам!!!