16 июля 1952 года. Хельсинки.

Для спортсменов стран социалистического блока хозяева сделали отдельную Олимпийскую деревню. На фасаде «советского» дома висели огромные буквы «СССР». В нашей столовой висели портреты советских вождей. Наверное, чтобы мы не забыли, как они выглядят. Нам запрещалось одиночное передвижение по городу, но на это мало кто обращал внимание.

В спортзале, находящемся неподалёку, по утверждённому графику, тренировались члены олимпийской сборной СССР. На тренировках боксёров выяснилось, что с подвижностью и выносливостью у меня всё в порядке, а вот силу и скорость удара нужно подтянуть. Михайлов ставил со мной в спарринг более лёгкого Гену Гарбузова, либо Сашу Засухина, которого из моей весовой категории перевели в более тяжёлую. Биться мне, допустим, с Сергеем Щербаковым, что был значительно тяжелее, было для меня весьма опасно.

авт. отст. Когда читаю на АТ про боксёров сборной СССР, то порой встречаются моменты, когда тренер против «лёгкого»(-51–57 кг) ставит в спарринг «тяжа»(+81 кг), который своим ударом может покалечить «мухача». Это, конечно же, лютый бред, как впрочем и рассказы про подпольные коммерческие бои наших сборников, что текут с киноэкранов на зрителей зловонной рекой…

Состязания по боксу будут проходить в десяти весовых категориях. Фаворитами считаются американцы, что неудивительно. Их школа бокса в это время безусловно самая передовая в мире.

В преддверии боя, я прекратил пробежки на выносливость, ограничившись основательной разминкой, работой с коротким грифом штанги, боксёрской грушей, скакалкой с перемещением, спаррингом и боем с тенью. Выносливость и быстрота — мои козыри. Ставка только на сильный удар и держалку делает век боксера очень коротким.

К бою важно подготовиться не только физически, но и морально. В минуту выхода на помост нужно иметь соответствующий настрой и представлять картину боя с соперником. Нужно заранее придумать обманные ходы и ловушки для противника. Нейтрализовать его сильные стороны. Всё это мне уже в сотый раз вдалбливает в голову наш тренер Виктор Павлович Михайлов. Он и Сергея Щербакова заряжает «подсмотренными» у меня ходами.

Завтрак. У нас «шведский стол». Поэтому я беру только фрукты и чай. Нужно следить за весом, который колеблется вокруг 57 кг.

Меня умиляют пассажи на АТ про боксёров, которые в день боя могут умять курку-гриль в одну харю. Мало того, что это вредно, так ещё и трусы на взвешивании придётся снимать, чтобы «попасть в категорию».

Мой бой с пакистанцем Гривом назначен на 14−00. Прихожу заранее. В боксёрском зале несколько рингов. Бои конвейером идут с утра до вечера с дневным перерывом на проветривание и уборку зала. Раздевалка пока занята и я, от нечего делать, стал наблюдать за боем одного из фаворитов моей категории. Француз Жозеф Вентажа без проблем уделал японского бойца. Квалификации соперников были явно не равны. Француз мутузил азиата весь первый раунд. А во втором и вовсе отправил в нокаут, что в любительском боксе было достаточно редким явлением.

Я обратил внимание, как ярко «болела» одна из девушек на трибуне. Подхожу между раундами. Знакомимся.

Представляюсь с интонацией Джеймса Бонда:

— Жаров. Юрий Жаров.

Она, моя одногодка, — Мари-Мадлен Сесиль Моро, прыгунья с трамплина из французской сборной.

Мари влюблённым взором проводила с помоста французского боксёра. Махнула ему рукой, чтобы привлечь внимание, но тот даже бровью не повёл. Девушка явно расстроилась.

Пригласил её поболеть за меня через полчаса. Мари окинула меня заинтересованным взглядом и, кивнув, согласилась.

Приглашают на ринг. Сергей Щербаков, выступая в роли моего тренера, идёт к судейскому столику. Я, понтуясь перед свежезнакомой француженкой, попытался при выходе на ринг не пролезть под канатом, а перепрыгнуть сверху, но зацепился и раскорячился на помосте под смех зрителей. Мари прыснула в кулачок и, отсмеявшись, показала мне большой палец, мол «зачёт».

Ну, что ж, будем и дальше веселить публику.

Низкорослый крепкосбитый пакистанец вышел на бой очень собранным. Я же кланялся и махал улыбающимся зрителям, оценившим моё падение. После приветствия, соперник глянул на меня, как бойцовый пёс, и бросился в драку. Я, как кузнечик, уходил приставными шагами, бросая лёгкие удары в защиту азиата. Тут я застопорился и стал качать «маятник». Пакистанец раз промазал, второй, третий. Зрители в зале начали оглушительно свистеть и орать. Такой веселухи они, наверное, не видели. Я резко сместился, выбросил навстречу сопернику «двоечку» и резко ушёл от удара ему за спину. Правой по печени, а левой хук в ухо по начавшему падать пакистанцу. Тот присел на колено и при счёте «восемь» поднялся. Атакую, заходя то справа, то слева. Грив, вероятно, не привык к такой скорости боя и периодически «проваливается». Проходит ещё одна моя хорошая комбинация и соперник, нарвавшись на мой апперкот, плашмя грохается на помост ринга. Нокаут!

Спускаюсь с ринга и приглашаю Мари на мой завтрашний бой. Она, наморщив нос от «наглости» русского, говорит:

— Посмотрим… Я не такая!

Я жду трамвая!

Сижу у общежития в Олимпийской деревне. Вон наши девушки-волейболистки пошли на вечернюю тренировку. Знакомая мне Миньона Саксе подошла на разговор. Она говорит, что встретила парня, который собирается на ней жениться.

— Юра, а ты хочешь на мне жениться? — с наигранной весёлостью спрашивает девушка.

Уголками губ улыбается, а в глазах — слёзы. Ну, что я мог ей сказать?

— Ты красивая и весёлая, но не моя. Извини.

Миньона молча кивнула мне и двинула в сторону уходящих любопытных подруг.

А вот и футболисты из Котки вернулись. Судя по улыбающимся лицам — победили. Колобков рассказывает подробности:

— Лёху Парамонова ещё до матча отправили в Ленинград с подозрением на аппендицит. Вместо него вышел Игорь Нетто. Нормально отыграл. В первом тайме и мы, и они осторожничали. Никто не лез вперёд всей командой. Я в начале второго тайма со штрафного забил. Тут болгары и ломанулись. Затолкали нам после углового. Стычки начались. Костю Бескова на носилках с поля унесли. Татушин вышел. И только у нас началось всё получаться, как Витьку Шувалова срубили. Перелом ключицы. А замены — нет. Так перебинтованный и играл до конца. Даже голевую передачу сделал на Сальникова. Серёга слёта забил. 2:1. Болгары плакали, как дети. Теперь с «югами» будем играть. «Дед» дал задание Граевской поставить Боброва в строй к следующему матчу. Это будет не лёгкий бой, а тяжёлая битва!

17 июля 1952 года. Хельсинки.

Утром читаю спортивные газеты. Отборочные соревнования по многим видам уже начались. Все наши боксёры преодолели первый этап в своих категориях. В моей категории только я, югослав и француз прошли вперёд нокаутировав соперника. Остальные бои длились три раунда и победители определялись решением судей. Фаворитами, по мнению экспертов, в весовой категории до 57 килограмм были прошлогодний чемпион Европы француз Жозеф Вентажа и американец Эдсон Браун.

Спортзал. Мой сегодняшний соперник — румын Георг Илие. Дожидаюсь, когда чех Ян Захара, победно вскинет перчатки после оглашения победителя.

А чех-то — прямо Терминатор в сушёном виде. Если встречусь, то с ним будет нелегко…

Во время выхода на ринг, я занёс ногу через канат, но прыгать не стал, а встал на карачки и заполз на ринг под нижним канатом. Снова, как и перед первым моим боем, взрыв смеха на трибунах. Ищу глазами француженку и посылаю ей воздушный поцелуй. Она посылает в ответ.

Начинаем. Румын ушёл в глухую защиту и ждёт моей ошибки. Осторожно атакую с дальней дистанции, как и мой соперник. Прыгаем как кузнечики, минуту, вторую, третью. Посылая «троечку», я немного запоздал работой ног, совсем немного, буквально на доли секунды. А в этом случае работа ног чертовски важна. Каждый удар быстрый и короткий, обязательно с небольшим синхронным подшагиванием к противнику. Вот здесь я замедлился и завалил всю атаку. Хотя, в целом, комбинация прошла неплохо. Я достал румына в челюсть, он даже не успел уклониться. Если бы не прозвучал гонг, то я бы обязательно добил соперника.

Второй раунд. Я оттеснил румына к канатам и попытался пробить апперкот снизу, но этот живчик ускользнул от меня. Я, по инерции заехал себе снизу в челюсть на потеху зрителей. Шутливо потряс головой и развёл руки в стороны. Мол, с каждым может случиться.

Румын всё в той же глухой защите. Я намеренно открываюсь и качаю маятник, легко уклоняясь от дальних ударов. Но, вот соперник делает