Получасом позже, когда они неспешно направлялись в Орден, на этот раз выбрав дорогу через Конную площадь, Бессет наконец поинтересовался у следователя его вчерашним визитом в Консульство.

– Возможно, вице-консул невиновен, – сказал Валлент, наслаждаясь теплыми лучами утреннего солнца, сквозь просветы в домах ласкавшими его лицо.

– Как вы пришли к такому выводу? Извините, но я не доверяю азианцам. Вы раскрыли себя?

– Он сам меня раскрыл… И, как видишь, я жив и здоров, хотя мог бы, наверное, сгинуть где-нибудь в подвалах Консульства.

– Вряд ли они решились бы на такое, – усомнился помощник.

– Ты прав. Но если бы Даяндан действительно опасался разоблачения и наказания, он бы заявил, что не слыхал ни о каком маге. Однако он рассказал мне все, что знал о его опытах, и даже о своих попытках получить сведения о методах и веществах, использовавшихся магом для работы. Он убедительно показал, что не имел возможности добыть древний фолиант.

– То есть вы снимаете с него подозрения?

– Ни в коем случае! – воскликнул Валлент.

Расследование вступило в такую стадию, когда все соображения стоило держать при себе. Если предположить, что в смерти Мегаллина виновен не Даяндан, то оставалось только признать, что убить его мог любой из членов Ордена, находившихся в тот день в здании. Ладно, пусть он, Валлент, сглупил, замкнувшись на первоначальной версии о причастности к убийству азианского вице-консула. В таком случае, если настоящий убийца каким-то образом осведомлен о ходе расследования, пусть он по-прежнему думает, что Валлент продолжает подозревать Даяндана.

– Все, что поведал мне азианец, никак не может повлиять на мое мнение, потому как оно основывается исключительно на фактах.

– Что-то я вас не понимаю, – признался Бессет.

В это время они как раз проезжали мимо поворота в Кривой переулок, и Валлент, повинуясь минутной прихоти, тронул повод и подвел Скути к магазину Блобба.

– Что это вы задумали?

– Как видишь, это лавка моего старого коллеги по ремеслу, Блобба, – пояснил Валлент, привязывая лошадь к специальной скобе. – У меня к нему один несложный вопрос… Подожди здесь, пожалуйста.

Он толкнул дверь и вошел в маленькое помещение, наполовину занятое стеклянными шкафами с образцами продукции, упакованной в самые разнообразные склянки. Со стороны лестницы раздались легкие шаги, и за прилавком возникла молодая женщина худощавого, даже слишком, телосложения, но симпатичная. Ее пепельные волосы были собраны в маленький узел.

– Магистр Валлент, – выдохнула она и как-то вдруг обмякла, отступая на шаг, но быстро овладела собой.

– Не волнуйся, девочка, я больше не работаю в Отделе, – доброжелательно проговорил Валлент.

Но она не избавилась от настороженности, растерянно теребя пальцами пояс.

– Я знаю, – наконец произнесла она. – Вы пришли к папе?

– Нет, я пришел к тебе.

Динника помрачнела еще больше, но ничего не сказала, ожидая продолжения.

– Я разыскиваю Мегаллина. Как ты думаешь, где он может находиться?

Вряд ли что-нибудь еще могло бы произвести на нее большее впечатление, чем слова Валлента. Ее руки взлетели к разом утратившему краски лицу, закрывая его, и спустя мгновение из-за них раздались негромкие всхлипы, она отвернулась и схватила с полки полотенце, заменив им ладони.

– Динника, я знаю, что ты встречалась с ним… И ты одна из последних, кто видел его живым. – Валлент искренне надеялся, что его предположения окажутся верными, иначе она могла бы замкнуться. – Когда в последний раз ты виделась с Мегаллином?

– Двадцать седьмого июня. – Она немного успокоилась и села на стул, прятавшийся за прилавком.

– Может быть, нам лучше уйти в подсобку? – предложил магистр. – И там ты мне все расскажешь.

Она с ужасом посмотрела на него и отрицательно помотала головой, из ее глаз вновь брызнули слезы, которые она уже не попыталась стереть. Останавливаясь у лавки Блобба, Валлент не слишком рассчитывал узнать здесь что-нибудь интересное, но реакция Динники на простой вопрос о Мегаллине в корне переменила его мнение. Так же точно она плакала на процессе, где ее отца на три года лишили права заниматься прикладной магией. Честно говоря, это сильно способствовало собственному становлению Валлента как торговца магическими предметами, позволив ему на время захватить рынок в районе Подковной улицы. Впрочем, Блоббу некого было винить в том, что его лишили позволения, кроме себя самого. Взглянув на случившееся с ним объективно, он должен был считать приговор справедливым. Если бы его клиент не просто отравился крысиным ядом, почему-то потеряв все волосы на теле, а лишился жизни, Блобба навечно засадили бы в кутузку. Он обязан был проконтролировать чистоту вещества, проданного им.

– Именно там это и случилось, – бесцветно прошептала Динника.

– Что именно?

– Разве вы не?.. – замялась она.

– Я догадываюсь, конечно, – пробормотал Валлент. – Тебе неловко об этом говорить, но я – официальное лицо, и не следует меня стесняться. Скорее всего, ты считаешь меня виновным в том, что вы потеряли свое дело и жили впроголодь…

– Нет, господин Валлент, – твердо заявила она, – я не считаю вас виновным в нашей беде. По правде говоря, это была моя вина.

– Неужели? А разве не Клуппера?

Она остро взглянула на него:

– Откуда вы знаете? На процессе такие вопросы никого не интересовали!

– Значит, это ты отвлекла его от мытья флакона?

Динника уронила голову на сложенные руки и простонала:

– Зачем вы меня мучаете?

Кажется, слез у нее уже не осталось, и на минуту Валлент ощутил себя не в своей тарелке – он заставлял Диннику вспоминать самые неприятные эпизоды из ее несладкой жизни. Но за время службы в Отделе он привык и не к таким проявлениям человеческих чувств. Сейчас он отчетливо понял, что Мегаллин в последние недели своей жизни вряд ли доставил кому-нибудь радость.

– Значит, он изнасиловал тебя в подсобке? – спросил Валлент.

Она ничего не ответила, пряча заплаканное лицо в полотенце.

– Если вы видели его в июне, – сказала она после некоторого молчания, – то знаете не хуже меня, как он выглядел и как вел себя с людьми. Мне нечего добавить.

– А до этого между вами что-нибудь было?

Она вновь долго молчала. Валленту вдруг почудилось слева какое-то движение, он повернул в ту сторону голову и встретился глазами с мальчиком лет восьми, сумрачно выглядывавшим из-за косяка. Поняв, что его заметили, он выбежал в магазин и прижался к Диннике, обхватив ее руками и не спуская строгих глаз с гостя.

– Тебе больно, мама? – спросил он.

– Подожди меня в своей комнате, я сейчас приду, – через силу улыбнулась она и твердо повернула мальчишку спиной к себе, подталкивая к дверям. Тот нехотя ушел, вывернув шею назад. – Сейчас уже все равно, не так ли? – сказала она, помолчав. – Я не понимаю, как это вам поможет разыскать Мегаллина. Хотя я бы не стала этого делать, пусть лучше он совсем сгинет! Не просите меня рассказать вам то, что имеет отношение только ко мне и к нему. Я ведь имею право на молчание, не так ли?