И только осенью, когда Бредон-Хилл горел на солнце багрянцем и пурпуром осенней листвы, или весной, когда все его склоны расцвечивались ковром из желтых нарциссов, на нее вдруг накатывала тоска, и она снова чувствовала себя страшно одинокой и потерянной. И тогда она отправлялась бродить в поля и леса и бродила там одна до полного изнеможения, до тех пор, пока не оставалось сил ни на какие мысли и воспоминания.

Она никогда не поднималась на гору к башне.

Ребенком Толли часто спрашивал ее:

— Мамочка, а что там за башня такая стоит на горе?

— Это Фолли, мой дорогой, — отвечала она. — Сторожевая башня, которую построили много-много лет тому назад.

— А там кто-нибудь живет сейчас?

— Нет, милый! — отвечала она. Разве могла она сказать сыну, что в стенах Фолли осталась часть ее самой, юной, счастливой, познавшей радость первой и единственной любви всей своей жизни!

Так проходили месяцы, складываясь в годы, похожие друг на друга, не отмеченные особыми событиями и потрясениями. А потом случилась трагедия на охоте. Гибель мужа потрясла ее до глубины души. Она искренне горевала, оплакивая его уход. Без него огромный дом превратился в пустыню. Но надо было жить, надо было вести хозяйство, заботиться об имении, перешедшем в наследство к ее сыну.

А потом в один прекрасный день давний друг семьи, гостивший у них дома, обронил за столом:

— Маргарет, вы слышали, Стивен Мелтон вернулся в Англию? Вы ведь когда-то были с ним знакомы, не так ли?

У Маргарет потемнело в глазах. Сердце ее вдруг сжалось от боли, и она с трудом перевела дыхание. Но она ничем не выдала своего волнения. Постоянный самоконтроль приучил ее держать свои эмоции в узде.

И лишь оставшись одна, она дала волю чувствам. Так ее Стивен жив! И он снова дома! Что это значит? Почему он вернулся? В ту ночь она, несмотря на волнение, неожиданно для самой себя почти сразу же уснула и спала крепким сном ребенка.

Проснулась она рано. Бледная полоска зари осветила краешек горизонта. Огромный дом был объят сном. Маргарет быстро оделась и, стараясь не шуметь, прошла длинными галереями к выходу. Она выскользнула на улицу через боковую дверь, бесшумно миновала сад и вышла на проселочную дорогу, потом свернула в сторону леса и побежала, не в силах сдержать нетерпение, по узенькой тропинке к Бредон-Хилл. Она поднялась на самую вершину и остановилась запыхавшись. Солнце уже встало, но было еще сыро. Капли росы блестели на траве, переливаясь в солнечных лучах всеми цветами радуги. Фолли, старинная, потемневшая от времени сторожевая башня, была почти такой же, как и восемнадцать лет тому назад. Разве что вблизи следы разрушений и обветшалости стали более заметными. Но башня стояла на том же месте, незыблемая в своем постоянстве и предназначении. А чуть в стороне от башни, прямо на росной траве, сидел Стивен. Он был без шляпы, блаженно подставлял голову первым лучам утреннего солнца. Он ждал ее! Она знала это и, ни минуты не сомневаясь, побежала к нему.

Стивен молча обнял ее и притянул к себе. Какое-то время они смотрели в глаза друг другу, не говоря ни слова, но их глаза сказали все. В одно мгновение перед ними пронеслись все те долгие годы, что они прожили врозь, промелькнули и канули в вечность. Она тихо выдохнула его имя, и слезы застлали ей глаза. А уже в следующую секунду он прижался губами к ее губам, и пламя страсти, охватившее их обоих, было столь сильным и внезапным, что впервые в жизни Маргарет испугалась собственных эмоций.

— Дорогой! — воскликнула она наконец. — Дорогой мой! Неужели это ты?

Он все еще сжимал ее в своих объятиях, и кольцо его рук было таким крепким, что она едва могла дышать.

— Как же долго я ждал этой встречи! — проговорил он хриплым от возбуждения голосом. — Только два месяца тому назад я узнал, что ты свободна. И сразу примчался сюда. Теперь у меня есть деньги, Маргарет, я кое-что заработал. Во всяком случае, достаточно для нас двоих. И сейчас ты можешь быть моей. Только моей!

Он прильнул к ее губам, и они слились в страстном поцелуе. Она не противилась, с готовностью уступая его ласкам. Она ведь всегда знала, что они со Стивеном созданы друг для друга и составляют единое целое, волей судьбы разделенное на столько лет. Но теперь никто и ничто не разлучит их.

Через два дня они официально стали мужем и женой, получив разрешение на брак. Предстояло решить множество проблем, урегулировать массу формальностей, спланировать собственное будущее. Но все это было таким незначительным в сравнении с их чувствами, с чудом их соединения! Все могло подождать, ведь и они ждали столько лет!

Можно ли описать словами счастье? Настоящее счастье! Все годы, прожитые со Стивеном, для Маргарет слились в один непрерывный поток чувственных наслаждений. В объятиях Стивена она была похожа на драгоценную скрипку, вибрирующую в руках талантливого виртуоза. Она обожала его, а он обожал ее. Долгими ночами они могли просто лежать рядом и разговаривать, разговаривать, разговаривать. Они словно торопились наверстать ушедшую юность и те годы, которые были потеряны безвозвратно, когда они не были вместе, не могли поговорить вот так, по-домашнему, обо всем на свете.

Когда Стивен сказал ей, что кое-что заработал, он поскромничал. На Востоке он сколотил себе целое состояние. Раз Маргарет не будет моей, сказал он себе тогда, то у меня остается только работа. И он работал, работал много, не жалея сил. А потом удачно продал свой бизнес, улучив момент, когда на рынке сложилась благоприятная конъюнктура. И в результате Стивен вернулся домой богатым человеком.

Вначале он хотел увезти Маргарет из Грейстоунза и поселиться с ней в хорошем доме по собственному выбору. Но у Маргарет были обязательства перед сыном. Она не хотела, чтобы Толли рос вдали от родного дома, который он должен был унаследовать, став совершеннолетним. В конце концов Стивен согласился с доводами жены при условии, что ежегодно будет вносить определенную сумму на содержание дома. Но все эти вопросы, в том числе и финансовые, представлялись несущественными на фоне их возвышенной любви друг к другу, Маргарет и Стивен не придавали им значения и просто жили в полнейшей гармонии и счастье. Главное, они были вместе.

Наверное, ни у одной женщины на свете, думала Маргарет, не было такого искусного и такого нежного возлюбленного. Стивен был страстным любовником и одновременно тонко понимающим и все чувствующим человеком. Его любовь дарила ей поистине неземное наслаждение. Какое это было чудо — быть любимой таким человеком, как Стивен! Воистину это было равносильно исполнению самых заветных желаний и грез. А любить такого мужчину означало обрести близкого человека, равно великого и в большом, и в малом. Настоящий рыцарь без страха и упрека.

Маргарет всегда была красавицей, но любовь к Стивену сделала ее красоту такой яркой, такой эффектной, такой светоносной, что если бы она выходила в свет, то наверняка стала бы первой красавицей тех лет. Но светская жизнь мало ее интересовала. Ей вполне хватало общества сына и мужа. Она с увлечением делила заботы Стивена по управлению имением. Ей нравилось наблюдать за тем, как муж приобщает пасынка к фермерским делам, организует вместе с ним празднества на природе для местных жителей, молодежные пикники, спортивные соревнования и прочее — все то, что раньше полагалось делать ей как самой влиятельной и состоятельной даме графства. И все, что делали Стивен вместе с ее сыном, казалось ей верхом совершенства — столь глубокой и всеобъемлющей была ее любовь к человеку, чье имя она с гордостью носила.