Каменные тротуары, сточные желоба и фонари по обеим сторонам улиц. А в палисадниках — астры, георгины и флоксы, вместо подсолнухов и крапивы. Высокие рубленые дома под черепичными крышами поражали застекленными окнами.

Особенно удивляли школы. Государь и ехавшие с ним генералы могли сами проэкзаменовать детей. Сделавший это начальник Главного штаба П.М. Волконский затосковал, ибо недавно имел несчастье поспрашивать собственных сыновей по программе пансиона аббата Николя и назвал молодых людей "дубинами". Не потому, что дураки, а потому, что лентяи. Здесь же лениться было не принято. Накажут. И очень больно. Баб, например, за не выбеленную ежедневно печку секли. И с детьми не церемонились.

Вид села Грузино (имение А. А. Аракчеева). Неизвестный художник

Великий князь Николай поверил бы собственным глазам. Но слишком много тревожного доходило с разных сторон. Офицерам, служившим в линиях у Аракчеева, именным указом было запрещено выходить в отставку. Переводу в другие места никто не подлежал. Могли, конечно, по болезни уволиться. Но коли выздоравливали и снова просились на службу, то возвращались обратно в линии — никуда больше. Их строжайше запрещено было брать в армию или на статские должности. Точно клеймо ложилось на лоб человека, еще вчера благородного и вольного.

О неразглашении увиденного давали подписку. Под Новгородом было село Высоцкое. Когда крестьян стали забирать в военные поселяне, те ударились в бега. Их поймали у самой литовской границы. Привели назад. Для острастки прогнали по разу через четыреста пар розог. Бабам по сотне, чтобы мужей не мутили. И определили всех в линии. Там, конечно, и дома дали, и скотину. Живите.

В Хволынской волости деревня Естьяны двенадцать дней стояла против регулярных войск. Приехал губернатор с указом о записи мужиков в поселяне. Привез на разживу тысячу рублей от государя. Крестьяне денег не взяли, а начали кричать: "Почитай свою бумажку нашим бабам в хлеву!" Народ затворился в деревне и отбивался от солдат. Время летнее, запасов в домах мало. Съели даже солому с квасных гнезд. Только на исходе второй недели, когда ноги перестали носить сопротивлявшихся, их повязали.

Среди посланий покойной императрицы Елизаветы Алексеевны в Баден осталось одно 1820 г., не отправленное за болезненностью темы. Супруга Ангела объясняла матери, принцессе Амалии Баден-Дурлихской, как славно будет жить под дудку и барабан.

"Ваша тревога мне понятна. Александр действительно похож на победителя в покоренной стране. Но подумайте, сколько выйдет пользы! Будущие блага искупают кратковременные неудобства. Солдат распределяют по избам, они делаются членами семей, каждый крестьянин приобретает работника, сын его идет на военную службу, а дочь становится женой пришедшего чужака. Плоды обнаружатся со временем. Улучшится обработка земли. Рекрутский набор исчезнет, хлебопашец сделается солдатом, солдат хлебопашцем".

В памяти оставался только "победитель в покоренной стране". Как точно. И как больно. После победы! Когда-то Николай сам восхищался грядущей пользой. "Мы затеваем нечто новое. Вы вскоре увидите!" — с горячностью убеждал прусскую родню. А когда вез невесту в Россию, бабы из казенных деревень выходили к дороге, становились на колени и выли в голос, прося отменить у них поселенные полки. Они почти пели, плача свои жалобы, и тянули к карете руки. Признаться, тогда царевич был поколеблен.

Как все красиво выходило в беседах с утопистом Робертом Оуэном. Социальный мыслитель — фаланстеры, трудовые коммуны, казармы для общего счастья. Александр слушал философа в Англии. Потом оживленно блестел глазами: вот оно, чего Россия еще не видела. Величайший эксперимент! Мы противопоставим сытость голоду, порядок хаосу, грамотность темноте.

Сколько вышло страданий, мучительства. Силком выданные за солдат девки стерпелись, нарожали дети. Рвать семьи, как прежде навязывать? "Кратковременное неудобство"! У человека одна жизнь. Примерьте на себя.

Были и голодные смерти, ибо из-за построек крестьяне не имели трех дней за лето, чтобы работать в поле. Были и самоубийства. Дело прежде невиданное. Православный народ — великий грех. Пока живут — терпят. Терпят всё, кроме философского рая.

"РЕВОЛЮЦИЯ ГЛОБУСА"

О поселениях высказывались очень по-разному. От "революции глобуса", как назвал линии министр внутренних дел В.П. Кочубей, до "логова Змея", как дразнили их противники Аракчеева.

Теперь предстояло все обозреть заново и решить… Ломать ~ не строить. То, что увидели спутники, их несколько удивило. "Слезы жителей испарились… вместе с ростом населения и их размеренным существованием… Вместо крестьян появились тысячи гренадеров, в школах детей готовили к военной службе и к работе в канцеляриях… Император обдумывал изменения в существовании военных поселений с тем, чтобы облегчить их судьбу и уменьшить чрезмерную суровость и придирчивость, которые были привнесены графом Аракчеевым… В будущем следовало изменить однообразную и малоупотребительную для нашей страны архитектуру выстроенных в один ряд домов, которые соединяли в себе внешний вид и скуку казарм, не неся в себе их удобств и преимуществ".

О смягчении режима Николай I решил сразу. Но вот школы… "Сыновья солдат и колонистов воспитывались словно в кадетских корпусах, как в смысле образования, так и поведения.

Можно было сказать, что из них готовили молодую поросль наших генералов, в то время как им было предназначено носить ружья и переносить все тяготы и лишения простых солдат. В этом было заложено противоречие".

Еще бы! Образованный, как молодой дворянин, юноша попадал в грубый полковой мир, где занимал низшее положение. Как минимум он тосковал. Как максимум — мог наложить на себя руки. Недовольство собственной участью становилось для него неизбежно. А желание исправить судьбу — непреодолимо. Вкладывать деньги в то, чтобы питать новый заговор? Как это похоже на покойного Ангела!

Но чего же он, в конце концов, хотел? Александр Христофорович давно понимал, что покойный государь создавал у себя под рукой особую вселенную, где он, бог и царь в одном лице, не просто отвечал за все — но был всему перводвигателем. Когда Бенкендорф подрос по чинам и стал поближе к источнику власти, обнаружилось, что его представления о государственных персонах совсем неверные. Нет ни права, ни лева, ни либералов, ни консерваторов. А есть те, кого хочет видеть государь. Александр I приказал Сперанскому подготовить проекты преобразований в модном духе, приказал встать во главе отечественных масонов. Все зашумели: держи его, якобинец! А тот просто бумажный червячок. С Аракчеевым еще смешнее. Бедняга на коленях просил императора не вводить военные поселения. Доказывал их разорительность. Но Александр велел, и Змей стал Змеем. А еще Ангел приказал ему составить проект освобождения крестьян, и вот незадача — это самый разумный и самый щедрый план из всех, какие были, — с землей и без выкупа.