— Кроме того, я увидела, что письма Кристиана оказались для него новостью. Если бы что-то подобное фигурировало в деле Магнуса, он отреагировал бы иначе.

— Угу, ты права. Ну, и что тебе удалось вызнать у Кеннета?

— Немного. Зато у меня возникло ощущение, что он очень не хотел говорить на эту тему. Казалось, я наступила ему на больную мозоль, но до конца не поняла, на какую именно.

— Насколько близко они знакомы?

— Точно не знаю. Честно говоря, мне вообще трудно понять, что у Кристиана может быть общего с Кеннетом и Эриком. С Магнусом — да, это мне проще себе представить.

— Кроме того, мне всегда казалось, что Кристиан и Санна — странная пара.

— Пожалуй… — Эрика помедлила с ответом, ища подходящее слово. Ей не хотелось говорить плохое о людях у них за спиной. — Санна слишком молода, — проговорила она наконец. — К тому же я подозреваю, что она ужасно ревнива. И отчасти я ее хорошо понимаю. Кристиан — мужчина видный. И к тому же у них не совсем равноправные отношения…

Тем временем она приготовила чай и выставила его на стол вместе с молоком и медом.

— Что ты имеешь в виду под «неравноправными отношениями»? — спросила Анна.

— Я не так много общалась с ними, однако у меня возникло чувство, что Санна боготворит Кристиана, а он смотрит на нее несколько свысока.

— Да уж, звучит как-то невесело, — проговорила Анна и отхлебнула глоток чая, который оказался слишком горячим. Она отставила чашку, чтобы дать ему немного остыть.

— Возможно, я делаю слишком поспешные выводы из своих мелких наблюдений. Но их манера общаться друг с другом почему-то больше напоминает взаимоотношения между родителем и ребенком, а не между двумя взрослыми людьми.

— Ну, главное, что его книга хорошо продается.

— Да, и это заслуженный успех, — кивнула Эрика. — Кристиан — один из самых одаренных писателей, с которыми мне довелось сталкиваться. Я так рада, что читатели открыли его для себя.

— Вся эта газетная шумиха, несомненно, способствовала его популярности. Не следует забывать о таком факторе, как простое любопытство.

— Ты права, но если только они возьмут в руки книгу, я готова пренебречь тем, каким путем они к этому пришли, — сказала Эрика и положила в чашку вторую ложку меда. Она пыталась покончить с дурной привычкой пить такой сладкий чай, когда мед прилипал к зубам, но каждый раз дело кончалось тем, что она уступала соблазну.

— А как твое настроение в связи с этим? — спросила Анна, указывая на живот Эрики. В ее голосе послышались нотки тревоги. Она помнила, как тяжело далось Эрике рождение Майи, к тому же она тогда боролась со своими проблемами и мало чем могла помочь. На этот раз она всерьез волновалась за сестру, не желая снова видеть ее погруженной в депрессию.

— Сказать, что я не боюсь — значит, солгать, — ответила Эрика. — Но на этот раз я чуть лучше подготовлена психологически. Я знаю, что меня ждет, как трудно будет в первые месяцы. С другой стороны, невозможно представить себе, что это такое, когда их двое сразу. Возможно, все окажется куда хуже, как бы я ни готовилась.

До сих пор она не могла забыть, как чувствовала себя в первое время после рождения Майи. Никаких конкретных эпизодов и зарисовок память не сохранила, поэтому вся ее жизнь в тот период рисовалась ей в полном мраке. Однако ощущение осталось, и ее охватывала паника при одной мысли о том бездонном отчаянии и вселенском одиночестве, которое она испытывала тогда.

Анна догадывалась, о чем думает Эрика. Она протянула руку и положила поверх ее ладони.

— В этот раз все будет по-другому. Само собой, хлопот будет больше, чем с Майей, смешно было бы это отрицать. Но я буду рядом, Патрик будет рядом — мы подхватим тебя, если ты снова начнешь погружаться в черную дыру. Посмотри на меня, Эрика!

Она почти заставила сестру поднять голову и посмотреть ей в глаза, а потом повторила спокойным и уверенным голосом:

— Мы не дадим тебе снова уйти в депрессию.

Эрика заморгала, смахивая ресницами слезу, и крепко пожала руку сестры. Так многое изменилось в их отношениях в последние годы! Она давно перестала по-матерински опекать Анну и даже не чувствовала больше, что она старше. Они были просто сестры. И подруги.

— Знаешь, у меня в морозилке большая коробка шоколадного мороженого. Достать?

— И ты говоришь мне об этом только сейчас? — воскликнула Анна с оскорбленной миной. — Немедленно вынимай его, пока я с тобой не раззнакомилась.

* * *

Эрик тяжело вздохнул, увидев машину Луизы, въезжающую на парковку перед офисом. Она никогда не приезжала сюда, и ее внезапное появление не сулило ничего хорошего. Совсем недавно она разыскивала его по телефону, об этом рассказал ему Кеннет, когда Эрик вернулся после небольшого захода в магазин. На этот раз коллеге даже не пришлось врать.

Эрик ломал голову над тем, с какой стати он ей так срочно понадобился. Не прознала ли она о его интрижке с Сесилией? Нет, тот факт, что он с кем-то переспал, не мог подвигнуть ее на то, чтобы сесть за руль и пуститься в путь по глубокому снегу. Внезапно он похолодел. А вдруг ей стало известно, что Сесилия беременна? Неужели Сесилия нарушила их договоренность, которую сама же и предложила? Могла ли жажда мести оказаться сильнее желания получать кругленькую сумму на содержание ребенка?

Он увидел, как Луиза вылезла из машины. Мысль о том, что Сесилия могла выдать тайну, парализовала его. Женщин нельзя недооценивать. Чем больше он над этим размышлял, тем более вероятным казалось ему, что она пожертвовала деньгами ради удовольствия испортить ему жизнь.

Луиза вошла в дверь. Лицо у нее было разгневанное. Когда она приблизилась, он почувствовал запах вина, шлейфом тянущийся за ней.

— Ты что, совсем спятила? — прошипел он. — Села за руль в пьяном виде?

Уголком глаза он видел, как Кеннет с наигранным вниманием уставился в экран своего компьютера, однако, как бы он ни старался, ни одно слово не пролетало мимо его ушей.

— Да наплевать мне на это, — проговорила Луиза заплетающимся языком. — Все равно я лучше вожу машину в пьяном виде, чем ты — в трезвом.

Она покачнулась, и Эрик невольно взглянул на часы. Всего три часа дня, а она уже так набралась.

— Что тебе нужно? — спросил он, желая только одного — как можно скорее закончить разговор. Если она намерена превратить его мир в руины, то пусть уж сделает это прямо сейчас. Он всегда был человеком действия, никогда не пасовал перед неприятностями.

Но вместо того, чтобы пуститься в обвинения и рассказать, что ей известно о ребенке Сесилии, заявить о разводе и разделе имущества, она порылась в кармане пальто и достала что-то белое. Пять белых конвертов. Он мгновенно узнал их.

— Так ты заходила в мой кабинет? И рылась в ящиках моего стола?

— Само собой! Ты ведь ничего мне не рассказываешь, даже когда тебе посылают письма с угрозами. Ты что, считаешь меня полной дурой? Думаешь, я не догадаюсь, что это такие же письма, как те, о которых писали в газетах? Те же, что приходили Кристиану. А теперь еще Магнуса нашли мертвым!