Я понятия не имею, с чего начать, но знаю, что поиски работы мне не помогут. Тут я вспоминаю Лайама, с которым когда-то был на общественных работах, и его совет насчет кражи: «Найди кого-нибудь побогаче и потупее — а таких полно — и грабь себе на здоровье».

Я у собора Святого Павла. Кругом все тихо. Те немногие люди, которых я видел, выходили из бара и шли прямиком к такси. А я караулю чуть дальше по улице.

Уже поздно, когда появляется одинокий джент — он идет осторожно и ругает отсутствующие такси. Одежда на нем нарядная, ботинки целые, и, судя по размеру его брюк на животе, о недоедании он понятия не имеет. Я плохо себе представляю, как именно это делается, но все же иду через дорогу к нему. Он делает вид, будто не замечает меня, и ускоряет шаг. Тогда я преграждаю ему дорогу, и он останавливается. Весу в нем, должно быть, раза в два больше, чем во мне, да и роста он не маленького, но он слабак, и сам это знает.

— Слушай, приятель, — говорю я ему, — мне правда не хочется причинять тебе боль, но мне нужна вся твоя наличка.

Он озирается, и я вижу, что он хочет поднять крик.

Тогда я подхожу к нему вплотную и толкаю его к стене. Он тяжелый, но, когда он ударяется спиной о кирпичи, из него как будто выходит весь воздух, как из проколотого шара.

— Я не хочу делать тебе больно, просто отдай мне все твои деньги. — Рукой ниже локтя я давлю ему на шею, прижимая его голову к стене. Он продолжает пялиться на меня.

Но вот он вытаскивает из кармана пиджака длинный узкий бумажник из черной кожи. Рука у него дрожит.

— Спасибо, — говорю я.

Я вытаскиваю из кошелька банкноты, кошелек закрываю и возвращаю владельцу и тут же сматываюсь.

Позже, свернувшись калачиком в дверях какого-то магазина, я вспоминаю того человека. Скорее всего, он лежит сейчас дома, в теплой мягкой постели, и за ним наверняка не гонятся Охотники, хотя, возможно, он и загремел на больничную койку с сердечным приступом. Я не хочу убивать людей. Мне просто нужны их деньги.

На следующий день я выясняю, где находится вокзал Эрлс Корт. Я не сразу нахожу нужную мне платформу и то место на ней, которое нарисовал Боб, но в конце концов и скамья, и камера хранения, и вывеска оказываются там, где надо. Через три дня надо будет просто прийти и забрать со шкафчика в камере хранения то, что на нем будет лежать. Я подхожу и провожу по нему ладонью, но там ничего нет, одна сажа.

А теперь пора ограбить какого-нибудь богатенького, здоровенького молодца.

Лайаму определенно надо в Лондон. Ему тут понравится. Город просто кишит глупыми богачами. Мало кто из них оказывает сопротивление, лишь один пробует меня ударить, но его попытка заканчивается, не успев начаться.

Я купил костюм и подстригся, как все фейны, чтобы не выделяться. Но на Канареечной Пристани по субботам мертвый сезон, и я этому рад, ведь красть у этих парней — все равно что отнимать игрушки у ребятишек, до того они безнадежны. Я и так уже насобирал больше трех тысяч, и совесть у меня относительно чиста, хотя я обнаружил, что делать что-то исключительно ради денег — не такая уж приятная штука.

В воскресенье я спускаюсь в метро, приезжаю на станцию «Эрлс Корт» и первым делом обхожу вокзал в поисках Охотников. Никто на меня даже не смотрит: все либо глядят в пространство перед собой, либо уставились в свои телефоны. Я дохожу до конца платформы, потом сворачиваю к камере хранения и ощупываю верх шкафчика.

Там лежит бумажный листок. Кончиками пальцев я подтягиваю его к себе, незаметно опускаю в карман и, не сбавляя шага, ухожу.

В кафе я знакомлюсь с одной женщиной. Она читает мне инструкции. Они похожи на те, которые давала мне Мэри, только не такие подробные. Речь в них идет про четверг.

Инструкции я выполняю неукоснительно. Они приводят меня на окраину Лондона, к безобразному новому дому в длинном ряду других таких же безобразных домов. И вот я уже стою в чьей-то передней. Там темно. На ступеньках сидит Джим. Если Боб показался мне художником, едва сводящим концы с концами, то Джим, Белый Колдун самых слабых способностей, похож на едва сводящего концы с концами преступника. Зато он точно не Охотник.

Дом принадлежит фейнам, которые, как заверил меня Джим, «ни во что ваще не врубаются». Дверь из передней ведет прямо в гостиную, дальше — кухня. В одном углу комнаты лестница, на стене висит плоский телевизор, но почему-то нет ни одного стула. Джим задернул шторы, и сразу стало нечем дышать. Пахнет чесноком и луком, кажется, от Джима.

Джим не сказал мне о том, как попасть к Меркури, зато он долго талдычил, как важно иметь хороший паспорт, и о том, что паспортов нужно два, и что все его паспорта качественные, потому что они натуральные, и так далее, и тому подобное…

Он вытирает нос тыльной стороной ладони и тут же глотает изрядное количество соплей.

— Чтобы сделать такой паспорт, времени, умения, да и вообще всего надо больше, чем на пошив заказного костюма. Зато с таким паспортом ты через любой контроль пройдешь спокойно. Такой паспорт может спасти тебе жизнь.

Никакой паспорт мне не нужен. Все, что мне нужно, — это указания, как попасть к Меркури. Но я решаю, что ссориться с ним не стоит.

— Что ж, наверное, ты прав, Джим.

— Ты еще увидишь, как я прав, Иван. Увидишь.

— Значит, две тысячи за паспорт и за указание дороги к Меркури.

— Нет, Иван, извини, если я был неточен. Все вместе будет стоить три тысячи фунтов. — И он опять вытирает нос, на этот раз ладонью.

— Слушай, ты же сказал, тысяча за паспорт.

— Ох, Иван, ты, я вижу, в этом деле новичок? Дай я тебе все объясню. С иностранцами всегда проблема. Британский паспорт я тебе за тысячу сделаю, но всегда лучше иметь еще один, какой-нибудь заграничный. Можно штатовский, но я отдаю предпочтение новозеландским. У многих сейчас зуб на янки, у одних из-за того, у других из-за этого, а вот на киви никто зла не держит. Ну разве что овцы… — И он шмыгает носом и глотает. — Но импортные, конечно, дороже.

Я не знаю, что сказать. Понятия не имею: тысяча фунтов за паспорт — хорошая цена или нет. По мне так это много. А уж две тысячи — просто сумасшествие.

— Меркури наверняка захочет, чтобы ты соблюдал осторожность. Она любит, когда люди делают для этого все, что могут.

А еще я понятия не имею о том, знает ли он вообще что-нибудь о Меркури, но…

— Ладно. Когда?

— Отлично, Иван. Приятно иметь с тобой дело. Очень приятно.

— Когда?

Ладно, сынок. Знаю, тебе не терпится. Двух недель должно хватить, однако набавим еще одну, на всякий случай.

— Тогда пусть будут две недели, один паспорт и тысяча фунтов.

— Две недели, два паспорта, три тысячи.