седьмой год. Месяц пока не могу сказать.

— Это понятно.

— Договор можете взять у секретаря, я её предупредил, заполните и привезите.

— Я ж теперь член союза писателей.

— Наслышан. Поздравляю. Ну, что ж, — товарищ редактор поднялся из-за стола, — более не смею задерживать.

Вышла я из издательства с какими-то смешанными чувствами. Вова поглядел вдоль пустынной улицы:

— Ну, что — опять автобус ждать будем? Или пешком?

— Издеваешься, да?

— Ну, почему? — сделал честное лицо Вова. — Вдруг у тебя ножки устали?

Засранец, блин! Знает же, что здесь даже если на автобус сядешь, подъедешь не особо, всё равно идти будет почти то же самое.

— Пошли уже, юморист.

ГИТАРА И САКСОФОН

Третья точка — музыкальный магазин. Не знаю, может был ещё где-то, но мне было известно только про этот: магазин «Мелодия» на Карла Маркса. В одну сторону от входа — ноты и пластинки (да, здесь я когда-то Армстронга и прочее покупала, и сейчас в этом отделе было полно народу), в другую — музыкальные инструменты. Тут покупателей вовсе не было, зато по стенам стояло и висело вроде бы много всего, но набор, если честно… Меня, как магнитом, потянуло к гитарам. Мда.

— Цена, — сказал Вова. — Цена мне не нравится. Не может хороший инструмент стоить семь рублей.

— Семь пятьдесят.

— Пятьдесят копеек не спасают ситуацию.

— Да-а-а, вот что бывает, когда отключают естественный отбор. Выживает не сильнейший, а кто попало.

— Конкуренцию имеешь в виду?

— М-гм. Те же яйца, только в профиль, — я провела пальцем по струнам, гитара откликнулась плоским, дребезжащим звуком. — Отвратительно.

Из открытой в дальней стене двери (видимо, в подсобку) донеслось:

— Ну, что… Ну, кто там опять⁈

Из внутренних помещений в торговый зал выскочил средних лет довольно худой дядька:

— Ребята! Не трогайте! Вы разве не видите объявление⁈

Объявление мы, действительно, не увидели. Мужик добежал до нас и открыл рот, набирая воздух, и тут я (в точности руководствуясь Вовиным фехтовальным принципом полуфазы) спросила:

— У вас есть испанские гитары? Или хотя бы немецкие? Хотя, у немецких мне звук кажется жестковатым…

Дядька смотрел на меня, как на двухголового телёнка и явно забыл, что хотел сказать.

— Видимо, нет, — прокомментировал эту заморозку Вова.

— Ну, хоть что-то более-менее приличное? На чём вообще играют люди? Неужели исключительно на этих вот… — я поводила в воздухе руками, пытаясь подобрать приличное слово для несчастных инструментов. Самое приличное, что приходило на ум, было «дрова». — Возможно, вы знаете кого-то, кто знает, где купить хороший инструмент? — сделала ещё одну попытку я.

— Так, — вмешался Вова, — ты успокойся пока, иди, пластиночки вон посмотри, а я с молодым человеком переговорю.

Я немножко надулась — опять всё интересное без меня — но спорить не стала. Явно же, дяденька на меня диковато как-то реагирует. Ну и пошла я в зал с пластинками, а там, между прочим, ещё и кассеты теперь продаются!

Под кассеты был отведён небольшой угол (даже, скорее, закуток, настолько там тесно всё было нагорожено) и стояла небольшая очередь из двух человек. Почему очередь не вытянулась на полмагазина, я поняла, когда увидела крупно обозначенный ценник:

'Кассеты СВЕМА, 60 мин./стор. — 12 ₽

Кассеты имп., 90 мин./стор. — 25 ₽'.

Я пристроилась в хвост, и пока стояла, читала за стеклом всякие надписи, отпечатанные явно на печатной машинке на обычных листах, нарезанных вручную и вложенных в коробочки. Самопал? Было такое в моём детстве? Не припомню, откровенно говоря. Хотя, может, это я такая была мало интересующаяся? У меня и магнитофон-то появился классе в шестом, наверное. А откуда брались кассеты, я вообще понятия не имела. Могу предположить, что это всё в струе новых веяний — мизерные разрешения на ещё не предпринимательскую деятельность, но где-то около того. Всякие «хозрасчётные» варианты.

Основная часть представленного была, естественно, отечественной. Зато всякого полно — любые ВИА, на любой вкус. Высоцкий, между прочим, аж в нескольких вариантах!

Ух, ты, а ближе к прилавку даже иностранщина есть! Во всяком случае, то, что хоть раз засветилось на телевидении или выходило на пластинках — а, значит, прошло всякие разрешительные инстанции. Битлы, например. Челентано. Челентано у нас вообще любили (да и чего бы его не любить, дядька хороший).

…

23. ЧТО-ТО ЗАЧАСТИЛИ МЫ В ГОРОД…

КАССЕТЫ, И КУДА ИХ ТОЛКАТЬ…

Глаза у меня разбежались, и я как-то растерялась, чего хотеть. Стою, туплю. Человек передо мной как-то неожиданно исчез, и продавец (тоже длинный и худой, прямо как брат того, из инструментов) спросил:

— Чего тебе, девочка?

— Ну, к примеру, битл ы есть, говорите?

— «Битлз» только на импортных кассетах.

— А импорт у нас какой страны происхождения?

— Япония, — дядька слегка улыбался, как будто я забавная зверюшка. Бывает такая реакция, да. Типа: ути-пути, гляньте, совсем как взрослая разговаривает!

— Сони, поди?

— В основном. Есть ещё ТДК. Тоже отличного качества, — дядька слега склонил голову: — Двадцать пять рублей кассета.

Я усмехнулась:

— Мне кошелёк достать, показать денежки?

Дядька тоже посмеялся:

— Хорошо, вернёмся к теме.

— А какой у вас в «Битлах» набор?

Я, к примеру, далеко не всё у них люблю. Да, кое-что послушать неплохо, поностальгировать, но не всякое проходное подряд (уж простите, если чьи чувства задела).

Следом за мной никого не было, и дядька-продаван без суеты достал кассету и зачитал список.

Видимо, тот, кто рулил процессом в этой конторке, руководствовался тем же постулатом, поэтому на кассету оказались собраны исключительно хиты. На одной стороне. А на другой, внезапно, — Джо Дассен.

— Ну, нормально. Эту возьмём. О, а Армстронг есть? — а то на той моей пластинке тоже набор странный, половина — невнятные малоизвестные треки…

— А я тебя в пластинках ищу, — сказал мне в макушку Вовка.

— А я, прикинь, чё нашла.

Армстронг обнаружился. Тоже на одной стороне. А на другой — вот это они дали маху, честное слово! — Пугачёва. Я так посмотрела на продавца, что он спросил:

— В чём дело?

— Ну вы, граждане, даёте! — нет, я искренне была поражена, правда! — Вот человек сидит, слушает Луи Армстронга, погружается в настроение, в ритмы… потом переворачивает кассету — а там Пугачиха прокуренным голосом орёт! Песню про Пиросмани, блин. А что, Би-Би Кинга, например, не было?

— Погоди, не разоряйся, — остановил меня Вова. — Вы можете записать нам такую кассету? Мы бы завтра заехали?

— Чтобы с одной стороны Армстронг, а с другой — Би-Би Кинг?

— Да.

— Тогда предоплата нужна.

— Сделаем предоплату. Оленька, ты ещё что-нибудь выбрала?

Ехидина, блин!

— Высоцкого хочу. И Визбора. Есть Визбор? А Митяев?

— Визбор есть на свеме. Митяев только в сборнике. Есть Никитины, — ответил дядька.

— Ой, нет, Никитиных не надо. А Визбора можете на японскую кассету переписать?

— Тогда у вас кусок пустой останется, целый час.

— Да возьми эту, — поторопил меня Вовка, — и пошли уже.

— Ну, погоди! Душа просит красивого. Эрик Клэптон, например…

По-моему, он достаточно старый, чтобы уже петь?

— Что у вас ещё из блюз-рока есть? — спросил Вова.

— Или из софт-рока? — добавила я. Блин, так вообще говорят? — Этот ещё, в очках и с роялем, как его, ну? Нетрадиционного цвета?..

— Элтон Джон, что ли? — угадал Вовка. — Ну, ты дала!

— Короче, можете нам подборку сделать? Мы бы завтра забрали? — я лучезарно улыбнулась в стиле Саманты Смит.

Дядька смотрел на нас настороженно, почти как недавно редактор.

— Вы берёте? — спросил раздражённый голос сзади — и время разглагольствований закончилось. Мы заплатили, плюсом оставили тридцать рублей предоплаты, забрали три кассеты и пошли.

— А кто такой Пиросмани? — спросил Вовка на выходе из магазина.

— Художник такой, примитивист. Который «миллион алых роз».

— Он реально был? Да ты чё! — Вова поправил на плече лямки от чехлов с инструментами, и я внезапно вспомнила, зачем мы приходили.

— Ой, ты купил!!!

— Купил. Лучшее из возможного. Болгарская «Кремона». Говорят, ещё чешские бывают, но отличаются мало чем.

— И саксофон?

— Коне-е-ечно. Сейчас как приедем домой, да как начнём на саксофоне кассеты слушать…

— Ну, Вова-а!

— Или ты собираешься их к маме увезти? Тогда смысл?

Мы остановились посреди тротуара.

— Да давай уже купим магнитофон! —