«Новый старт», – говорю я себе и пытаюсь поверить, что это не просто еще одно бегство, еще один слой моей личности, который я сдираю с себя. Я и так уже ободрала себя почти до костей.

Начинаю мысленно составлять список вещей, которые нужно уничтожить, список вещей, которые нужно собрать, список вещей, которые нужно бросить. Но прежде, чем я успеваю что-то сделать, раздается сильный, уверенный стук во входную дверь. Он настолько громкий и сильный, что я вылетаю из кресла и хватаю пистолет, даже не проверив кадры с камеры наблюдения, чтобы увидеть, кто пришел.

Это полиция. Офицер Грэм, высокий, широкоплечий и, как обычно, безукоризненно подтянутый. Мне не хочется расставаться с оружием, но я кладу пистолет обратно в сейф, запираю его и иду открывать дверь. Грэм был у меня в доме, ел за моим столом, но сейчас он даже не улыбается.

– Мэм, – произносит Грэм, – будьте добры, проследуйте со мной.

Множество мыслей проносится у меня в голове, пока я смотрю на него: первое – он, должно быть, наблюдал за моим домом, чтобы узнать, когда я приеду. Или же Сэм позвонил ему, что в равной степени возможно. Второе: он нарочно пришел в такой поздний час, чтобы напугать меня и не дать собраться с мыслями. Тактика. Я знаю эту игру ничуть не хуже, чем он. Почти уверена в этом.

Я жду несколько секунд, ничего не отвечая и не шевелясь, лишь внутренне сопротивляясь неудержимому приливу воспоминаний и страха. Наконец говорю:

– Время уже очень позднее. Если у вас есть ко мне вопросы, можете пройти в дом, но я не оставлю детей одних. Ни за что.

– С ними останется моя коллега, – отвечает он. – Но вам нужно проследовать со мной в участок, мисс Проктор.

Я смотрю на него сверху вниз. Джина Ройял, несчастная слабая глупышка, уже трепетала бы и жаловалась, но все равно покорно пошла бы с ним. Она умела только покоряться. К несчастью для офицера Грэма, я не Джина Ройял.

– Ордер, – говорю я бесстрастным деловым тоном. – Он у вас есть?

Это заставляет Грэма отступить на шаг. Он присматривается ко мне, явно выбирая новый подход, раз уж не вышло повергнуть меня в шок и почтение. Я вижу, как он оценивает и отвергает несколько вариантов, прежде чем произнести куда более дружественным тоном:

– Гвен, вам же самой будет лучше, если вы сделаете это добровольно. Не придется разгребать всю ту кашу, которая заварится, если нам придется выбивать ордер. А что будет с вашими детьми, если все зайдет дальше и за вами будет числиться привод в полицию? Вы думаете, этим вы сделаете им лучше?

Я слушаю это, не моргнув и глазом, однако отмечаю, что это хороший атакующий прием. Хитрый.

– Вам нужен ордер, чтобы убедить меня проследовать с вами в участок. До тех пор я имею право не отвечать на ваши вопросы и намерена воспользоваться этим правом. Доброй ночи, офицер Грэм.

Я начинаю закрывать дверь. Пульс мой ускоряется, а мышцы напрягаются, когда полицейский припечатывает ладонь к двери, удерживая ее открытой. Если он наляжет всем весом, то сможет просто оттеснить меня и войти в дом. Я уже просчитываю варианты. От пистолета в сейфе толку нет; даже замок, реагирующий на отпечаток пальца, открывается слишком долго, так что Грэм кинется на меня прежде, чем я доберусь до оружия. Лучше всего отступить в кухню, где в ящике с хламом спрятан маленький «Кольт», и к тому же в подставке стоит целый набор ножей. Это невольный расчет, выработавшийся за годы паранойи. Честно говоря, я не ожидаю, что Грэм будет действовать силой. Просто знаю, как я буду реагировать, если он это сделает.

Но офицер просто стоит со слегка извиняющимся видом, удерживая дверь открытой.

– Мэм, мы получили сообщение от некого человека, живущего поблизости, что вас видели в лодке на озере в ту ночь, когда кто-то скинул в воду труп женщины. Вдобавок описание лодки соответствует тому, которое получено со слов вашей дочери. Либо вы проследуете со мной сейчас, либо через полчаса здесь будут детективы, и вам придется ответить на их вопросы. Если для того, чтобы добиться вашего сотрудничества, необходим ордер, они его привезут. Так что вам будет проще, если вы проследуете со мной сейчас. К тому же тем самым вы покажете, что вам нечего скрывать.

– Судя по тому, что я услышала, у вас нет ничего, кроме какого-то анонимного сообщения, – спокойно говорю я, в то время как мой разум завывает: «Сэм, Сэм мог так поступить с тобой». Но куда более вероятно – и более страшно, – что за этим стои́т Мэл, каким бы образом он это ни сделал. – Удачи вам с ордером. За мной не числится приводов в полицию. Я – законопослушная женщина с двумя детьми, и я никуда с вами не пойду.

Грэм сдается и позволяет мне закрыть дверь. Я делаю это аккуратно, хотя мне так и хочется захлопнуть ее с грохотом. Руки у меня слегка дрожат, когда я запираю все замки и засовы и заново включаю сигнализацию.

Повернувшись, вижу Коннора и Ланни, которые стоят в коридоре и смотрят на меня. Ланни закрывает собой брата, в руке у нее кухонный нож.

В этот момент до меня доходит, что моя паранойя заразила их обоих, особенно мою дочь, которая явно готова убивать, чтобы защитить брата, пусть даже никакой непосредственной угрозы и не было. Я рада, что она не добралась до пистолета.

Офицер Грэм прав. Мне нужно отвести ее в тир и научить стрелять как следует, потому что я знаю свою дочь и понимаю, что вскоре никаких моих приказов не трогать пистолеты уже будет недостаточно. Она берет пример с меня, хотя не хочет, чтобы я это знала. И когда я смотрю, как она стоит с ножом в руке, бледная и испуганная, но бесстрашная, я испытываю к ней такую острую любовь, что это ранит меня. И еще меня пугает то, во что я ее превратила.

– Все в порядке, – мягко говорю я, хотя это, конечно, неправда. – Ланни, положи нож, пожалуйста.

– Полагаю, пырять копов насмерть – не лучшая идея, – отзывается она. – Но, мама, если…

– Если они вернутся с официально оформленными бумагами, я спокойно проследую с ними. А ты позаботишься о Конноре. Коннор, ты будешь делать то, что скажет Ланни, хорошо?

– Но ты же знаешь, я единственный мужчина в этом доме, – бурчит он, и по спине у меня пробегает холодок – эти слова мог сказать его отец. Впрочем, в отличие от отца, Коннор не проявляет агрессии, просто сетует.

Ланни закатывает глаза, вкладывая нож обратно в подставку, но не говорит ничего. Вместо этого она мягко подталкивает Коннора в направлении его комнаты. Тот упирается и не идет. Пристально смотрит на меня, между бровями его собираются складки, глаза полны тревоги.

– Мама, – говорит он. – Мы должны уезжать отсюда. Немедленно. Просто взять и уехать.

– Что? – выпаливает Ланни, не успев остановить себя, и я вижу, что ей тоже приходила в голову эта мысль. Она ждала этого известия и боялась его. Я слишком долго заставляла своих детей балансировать на лезвии ножа. – Нет. Нет, мы никуда не уедем. Правда? И что, нам вот так нужно сразу уехать? Прямо сегодня?

Я вижу в ее взгляде мольбу. Она только-только обзавелась подругами взамен тех, которых лишилась в Уичито в том невообразимом водовороте ужаса. Она нашла, пусть на короткое время, немного счастья. Но она не просит оставить ей это счастье.