Стало обидно. Когда на тебя повышают голос никому не нравится.

Вскинув Стило, я послала в сторону Блэйда целую серию ударов. Их, увы, постигла печальная участь первого луча. Они все растаяли, не достигнув цели.

Не то чтобы я была слишком огорчена отсутствием результата, я ничего другого, откровенно говоря, и не ожидала, но обескураженное лицо Блэйда не могло меня порадовать.

Опустив оружие, мы смотрели друг на друга.

– Если бы мы встретились на настоящей дуэли я бы размазал тебя по стенке раньше, чем мы бы начали.

– Скорее всего так бы и было, – кивнула я.

– Это… – запустив пятерню левой руки в волосы, он взъерошил их.

Пальцы скользили в прядях волос, словно зубья гребня:

– Это, признаться, хуже всего того, что я ожидал. А я, чёрт возьми, не из оптимистов.

Отойдя на несколько шагов, Блэйд сел прямо на землю, усыпанную сухими хвойными иглами, уронив руки на остры коленки, в задумчивости вращая зажатым в чутких пальцах острым Стило.

Я осторожно присела рядом на колени.

– В мире, откуда я родом, из магии существуют только суеверия и экстрасенсы, снимающие порчу деревенских бабок, возомнивших себя колдуньями. Ну, ещё иногда показывают фильмы о волшебниках с волшебными палочками, – зачем-то оправдывалась я. – Не думаю, что всерьёз смогу использовать магию так, как умеете вы.

Повернув голову, Блэйд посмотрел на меня так, словно видел впервые.

Под этим взглядом мне стало совсем неуютно.

– Тебе придётся.

– Невозможно.

– Значит сделаем то, что невозможно!

В следующие полчаса я узнала, почем фунт лиха, какое оно, небо с овчинку и поверила, что на самом деле дядька Карачун – это предыдущее воплощение Блэйда. А ещё если с карьерой некроманта у него чего-то там не заладится, Рету нужно идти в учителя.

Ну, правда! У него же призвание! Блистательный, как начищенный клинок. И такой же беспощадный.

С превеликим усилием мне давались азы того самого боя, который показывал мне Блэйд.

– Да не размахивай ты Стило, словно домохозяйка ножом. Делай короткое, резкое движение, будто сметаешь что-нибудь. Пробуй ещё раз.

Я пробовала. Очень старательно. Но судя по недовольному выражению его лица, получалось не очень.

– Делай замах резче, Алина. Эмма была довольно резкой особой, такими плавными скольжениями ты запросто себя выдашь. Ещё!

Холодные темные глаза с вызовом уперлись мне в лицо. Не осталось ничего иного, кроме как принять этот вызов. В благодарность за то, как мило прозвучало моё настоящее имя из его уст, я удвоила старания.

А Блэйд решил сменить тактику. Если первую четверть часа я нападала, теперь эту функцию он взял на себя сам, правда, посылая лишь те заклятия, которые мы сейчас отрабатывали.

Я постаралась максимально сосредоточиться, чтобы грохнуться хотя бы со второго-третьего, но никак не с первого заклятия.

Первый удар отбить удавалось. Второе тоже полетело рикошетом в ближайшие кусты ежевики. Туда же следовало и третье. Я осмелела и уже почти поверила в себя, как большое чёрное мерцающее облако, словно мяч, пущенный с немалой силой, ударил, сбивая с ног.

– Чёрт! – выругалась я, барахтаясь в длинных юбках, мешающих подняться.

Блэйд усмехнулся и протянул мне руку, помогая подняться.

– Теперь попробуй не просто отбивать атаки. Постарайся меня обезоружить. Концентрируйся и посылай энергетический импульс в нужный тебе поток. Готова? Начали.

Я раз десять начинала атаку, сыпля в сторону Блэйда заклятиями. Но результатом было лишь то, что я либо промахивалась, либо противник отбивал их почти без всякого старания. По крайней мере именно так это выглядело со стороны.

– Ничего. Не расстраивайся, – подбодрил меня Блэйд, заметив, что я готова совсем пасть духом. – Никому ещё не удавалось взять всех вершин сходу и сразу. Ты работоспособная, ответственная, старательная. Результат обязательно будет. Рано или поздно. Беда только в том, что поздно нам с тобой никак не подходит. Ладно, на сегодня достаточно. К завтрашнему занятию подготовлю ещё серию заклинаний. Как только отработаем их до сносного состояния, постараемся сделать связку и будем закреплять до автоматизма.

– Думаешь, хотя бы неделя в запасе у нас будет?

– Будет, – уверенно кивнул Блэйд. – Хант сейчас занят с другой игрушкой и не торопится вспомнить об Эмме.

– Прекрасно, – вздохнула я.

Подул ветерок, заставляя поежиться от свежести, охватившей разгорячённое движениями тело.

Со всех сторон то тут, то там, тянулись белёсые испарения. Земля остывала, отдавая прохладу. Белая кисея тумана то здесь, то там висела, напоминая зловещих призраков. Я боязливо пододвинулась к Блэйду поближе.

Мы неторопливо топали по тропинке. Песок и хвоя поскрипывали, шуршали при каждом нашем шаге.

– У тебя есть хоть какой-нибудь план?

– Ты про предстоящий Шабаш?

– Я про то, как нам одолеть Ханта. Как думаешь, если у нас получится вытащить на всеобщее обозрение дела Клуба, этого будет достаточно?

– Откровенно говоря, сомневаюсь. Самый надёжный способ остановить Ханта – убить его.

– Как у тебя всё радикально! Во-первых, как ты собираешься это сделать? А, во-вторых, если и получится, что будет дальше?

– Дальше меня, скорее всего, засадят в какой-нибудь замок лет на двадцать. А если судья будут особенно милостивы, можно заполучить и смертную казнь. Впрочем, если мы добудем исчерпывающие доказательства в подтверждения того, каким гадёнышем является эта сволочь, может быть дело ограничится пожизненным. Вот только можно ли считать такой поворот дел к лучшему?

– Ты всё это всерьёз? Тебя либо посадят пожизненно или казнят, если ты убьёшь одного Ханта, на чьей совести столько смертей?

– Хант королевских кровей, пусть он и ублюдок в прямом смысле этого слова. А я родом из нищенских трущоб. Как и те, кого он убивал ради развлечения. Цена жизни разная.

Повисла недолгая пауза. Потом Блэйд спросил:

– В твоём мире всё иначе?

– Наверное, наши миры находятся в том поясе, где власть имущие стоят не «под», а «над» справедливостью. До черта тому примеров. Глядя на беззаконие, иногда начинаешь сомневаться в том, что справедливость вообще существует.

– Это – да, – вздохнул Блэйд.

– А потом я ещё немного подумала, и пришла к утешающему выводу, что те, кого наказывают люди, на самом деле счастливчики. Высшие Силы берут дороже. Не деньгами и не свободой.

– А чем же?

– Зависит от человека. Для тех, кому дороги его дети наказание может прийти через них. Законченный эгоист спивается, карьерист – перестаёт получать удовольствие от достигнутых высот, а у разнузданных прелюбодеев тело начинает гнить изнутри также, как сгнила их душа. Праведник не теряет способности радоваться жизни даже если из радостей у него всего-то и есть маленький домик с удобствами во дворе, да три ярких цветочка в палисаднике. А заядлый грешник кажется себе бедняком посреди дворца.