– Она еще здесь? – спросил Джимми, качнув головой в сторону двери.

– Она спит.

– Нам пора...

Мимо мотеля с воем промчался автобус, заставив его прерваться.

– Так мы едем в Пулмен или нет? – мрачно спросил он.

– Да, едем! Я только попрощаюсь. Или ты уже решил ехать без меня?

– Ты этого хочешь?

– Не будь таким занудой, Джимми! Иди прогревай мотор!

Она вернулась с улицы в мир тепла и необычности, постаравшись закрыть дверь без шума. Ди спала на своей половине постели; простыня соскользнула с ее белого плеча. Рита села рядом и погладила ее волосы. Ди потянулась, издала лениво-удовлетворенный звук, нашарила и поцеловала Ритину руку, а затем увлекла эту руку под простыни и сунула ее во влажное пространство между своих ног.

– Вот что ты со мной сделала, – пробормотала она.

– Мне надо ехать, – сказала Рита. Ди положила голову на ее колено:

– Я знаю.

Рита ожидала взрыва эмоций, слез – ничего подобного.

– Я уезжаю прямо сейчас. Джимми ждет меня в фургоне.

Ди потерлась лицом о ее живот, после чего приподнялась и села в постели, опираясь на руку.

– Мы еще встретимся, – прошептала она, притягивая к себе Риту.

– Все может быть, – сказала Рита, – хотя Беркли лежит в стороне от моих обычных путей.

– Я знаю, что должно произойти. Разве ты этого не чувствуешь?

– Я чувствую много разных вещей, детка. Все так сразу не перескажешь.

Ди отстранилась и взглянула на нее сердито:

– Зачем ты это делаешь?

– Я сказала тебе, что ухожу.

– Я не об этом! – Ди перекатилась на другой край постели, вскочила и сделала несколько шагов по направлению к двери, попутно зацепив ногой свою майку, валявшуюся на полу. Когда она резко повернулась лицом к Рите, волосы плавной волной сопроводили движение ее головы. Рита взглянула на чистые линии этого тела, и у нее перехватило дыхание.

– Почему ты это отрицаешь?! – крикнула Ди. – Как ты можешь?!

От нее исходил жар, как от раскаленной печи; Рита почувствовала, что слабеет и теряет твердость под наплывом этой энергии.

– Я ничто не отрицаю, – сказала она.

– Лгунья! – Ди стала надевать майку, не сразу найдя рукава, и чуть погодя повторила это слово, высунув голову из ворота.

– Ты считаешь, что я тебя не люблю? – спросила, также поднимаясь с постели, Рита. – Это не так. Просто нам с тобой нельзя быть вместе, милая.

Она шагнула к Ди, но та подняла руку движением, напоминающим запретительный жест полицейского-регулировщика:

– Не притрагивайся ко мне!

– Какое-то время все будет чудесно, но кончиться это может только одним: мы с тобой спалим друг друга дотла. Вот почему нам лучше сразу расстаться.

– Ты воображаешь, будто знаешь все на свете... – произнесла Ди сквозь слезы.

– Может быть, я не... – Рита не договорила, прерванная криком Ди:

– Молчи! Молчи! Молчи!

Она прижала ладони к ушам. Рита молчала. Она была переполнена этим моментом, разрываясь между стоящей перед ней загадочной девушкой и Джимми, ждущим ее на улице, но уже в следующий момент решение было принято.

– Если ты не хочешь, чтобы я тебя трогала, дай мне пройти к двери, – сказала она. – Иначе я просто уберу тебя с дороги.

Ди храбро встретила ее взгляд, но продержалась недолго и отступила в дальний угол комнаты. Там она застыла, обхватив руками свою талию и наблюдая за Ритой сквозь спутанные пряди волос, – казалось, это святой лик взирает на мир из-за тюремной решетки.

Рита повернула ручку, но не спешила открывать дверь.

– Я не хотела, чтоб мы расстались таким образом, – сказала она.

– «Бери и получай», – напомнила Ди. – Разве это не тот самый случай?

– Если ты так считаешь, стало быть, тот самый. Ди продолжила, как будто ее не слыша:

– Все, что ты мне говорила, – полная фигня! – Она взмахнула руками, словно отгоняла осу. Это был розыгрыш, верно? Ты разыграла для меня сценку, совсем как те два чучела, что подкатывали к нам яйца в баре! Так?

– И да, и нет, – сказала Рита.

– Только не надо продолжать! Не продолжай! Не надо... – Она задохнулась, начала жадно хватать ртом воздух, затем разразилась истерическим смехом. Когда она снова заговорила, голос ее опустился до сиплого шепота: – «Да – это нет»... «Всё есть ничто»... Ты рассуждаешь как вонючки типа Тони Робертса и Дипака Чопры[13]...

– Попробуй успокоиться, – сказала Рита. – По ходу дела ты поймешь, что я была права.

– Я спокойна. – Ди запустила пальцы в гущу волос; ее речь, набирая темп, обогатилась театральными интонациями. – Я спокойна, как дохлый верблюд, как сто тысяч дохлых верблюдов! А знаешь почему... знаешь, почему я так спокойна? Потому что я наконец-то врубилась в ситуацию. То есть нет, не совсем так. Я пыталась врубиться до тех пор, пока не врубилась в то, что тут и врубаться-то не во что. Не правда ли? Ты заявила нам в баре... – Она попыталась спародировать позу и голос Риты: – «Я актриса. Я играю мудрых индианок, которые знают все тайны леса». – Она ткнула в Риту обвиняющим перстом и драматически понизила голос. – Это все была игра.

– Ты плохо представляешь себе, что такое настоящая игра, – сказала Рита. – Но... сейчас ты почти угадала.

– Это была пошлая, паскудная игра! – взвизгнула Ди. – Да? Да?!

Рита кивнула – не столько в знак признания, сколько отмечая кивком конец беседы.

– Я провела отличную ночь, детка. Лучшую за многие годы.

Ди бросилась к двери, когда Рита перешагнула порог.

– Мы еще увидимся, – сказала она упрямо и, прежде чем дверь захлопнулась перед ее носом, добавила с отчаянием, словно сию секунду постигла великую и печальную истину: – Ты знаешь не всё на свете.

* * *

Уродливый коричневый фургон и ворчал, как старый медведь, когда Рита забиралась в кабину. Внутри пахло горелой проводкой от испорченного обогревателя; кроме того, она уловила флюиды тревоги и злости, обильно испускаемые Джимми. Он даже не повернул к ней голову. Между сиденьями был втиснут ящичек из кедрового дерева, в котором он хранил кольт. Замок дверцы барахлил, и Рита смогла захлопнуть ее лишь со второй попытки.