– Я не очень понимаю, к чему ты ведешь…

– Я любил ее, Саша! Любил так, что готов был на все, лишь бы она стала моей… Но она моей так и не стала!

– Постой… – Алекса осенила догадка, – так тот самый Мишка… Это ты?

Батя не ответил, но по его лицу все было ясно.

– Расскажи мне все, – попросил его Алекс.

– Мне стыдно, сынок, – хрипло сказал Михаил Степанович.

– Я не осужу… Не имею права…

– Нет, Саня, вот как раз ты и имеешь… – Он крутанул колеса своего кресла, направляя его в кухню. Серьезные разговоры он вел только там. – Но уж коль все раскрылось… У меня нет выбора…

– Я слушаю, батя.

– Я обманывал тебя с первых дней нашей встречи. Твой отец не спасал меня, и я ничем не был ему обязан. Когда-то мы дружили, тут я не соврал. Но как только между нами встала Эллина, всему пришел конец.

– Давай без общих фраз, ладно? Я пока ничего не понимаю…

– Я полюбил ее с первого взгляда. Помню, выхожу из штаба, а мне навстречу бежит женщина необыкновенной красоты. Глаза горят, локоны развеваются. Вся такая яркая, глазастая, темноволосая, смугло-румяная, шинель нараспашку, а на руке бинт белеет… Думаю, к кому ж она так бежит? Оказалось, к Егору, другу моему… Чуть не упав, подскочила к нему, бросилась на грудь, а у самой ранение свежее, больно ей… Но радости… – Он прикрыл глаза ладонью, будто ее образ до сих пор стоит перед глазами и слепит его. – А потом она пела для него. Нет, понятно, что для всех солдат и офицеров, но обращалась она именно к Егору. Боже… Как я ему завидовал! После выступления я попытался с ней подружиться, но Эллина не воспринимала никого вокруг, только своего Малыша… А потом она исчезла! Но ее образ оставался со мной. Эллину я не видел три с лишним года. Когда война закончилась и мы вернулись с фронта, первое, что я сделал, это упросил Егора взять меня с собой к ней в гости. Эллина не особенно обрадовалась встрече со мной. А вот я… Я чуть от счастья не умер, когда увидел ее вновь… – Он радостно улыбнулся: воскрешая в памяти те моменты, он, очевидно, воскрешал и эмоции. – Вскоре Эллина с Егором поругались. У них постоянно случались ссоры. На ровном месте! И я решил этим воспользоваться. Пришел делать ей предложение…

– Но она отказала?

– Да. И отказывала мне еще десяток раз! Но я не отступал. Я хотел заполучить Эллину любой ценой. Вот почему я пошел на подлость… – Бате трудно было говорить. Руки его тряслись больше обычного, лицо напоминало скорбную маску. Алекс хотел его остановить, но Михаил Степанович, поняв это, упрямо мотнул головой. Он решил облегчить душу. – Ты знаешь, что я был «особистом». В войну я расследовал дела о побегах и взятии в плен. Сейчас ни для кого не секрет, что солдат, угодивший к фашистам даже на день, становился объектом для подозрения в связи с врагом. Его за это время могли завербовать, значит, он автоматически попадал под категорию «потенциальных предателей». Так вот твой отец пробыл в плену неделю. Но сбежал и вернулся в расположение части. Я, как его друг, замял это дело. И пообещал не вспоминать до конца жизни…

– Обещания не сдержал, так я понимаю?

– Совершенно верно, – понурился батя. – В 1946-м, когда Эллина в десятый раз мне отказала, я выставил Егору ультиматум. Я сказал ему: или ты от нее отказываешься, или я возобновляю дело, и ты отправляешься по этапу. Егор знал, что в моих силах упечь его надолго. Поэтому вынужден был разорвать связь с Эллиной…

– В смысле, уйти от нее?

– Просто уйти – не выход. Они все равно помирились бы. Эллина вернула бы его, она умела манипулировать мужчинами, даже такими, как твой отец. Мне нужно было сделать так, чтоб Эллина разочаровалась в Егоре и сама его бросила. Зная, что она не прощает предательства, я вынудил твоего отца написать на нее донос. В его оправдание могу сказать, что я уверил его в том, что Эллине ничего не грозит. Я просто покажу его ей (в качестве доказательства его предательства), а потом уничтожу. Егор сделал так, как я ему велел…

– Не может быть, – только и мог выговорить Алекс.

– Почему, Саня? Егор себя спасал. В этом нет ничего такого… Многие в то время поступали так же. Тем более с его стороны это было не совсем предательство, скорее компромисс…

– Нет, это было именно оно, – жестко заявил Алекс. – Я лучше б в лагеря отправился, чем вот так отказался от любимой женщины…

– Хорошо строить из себя идеалиста, когда тебе ничего не угрожает, – сердито сказал батя. – А ты пожил бы в то время!

– Спасибо, что защищаешь его, но… – Алексу стало не по себе. Не ожидал он услышать о своем кумире-отце нечто подобное. – Не надо, бать. Просто излагай факты.

– Егор написал донос. Эллину забрали. Ее дело вел я. На первом же допросе я показал ей материалы дела… – Старик потянулся к стакану и сделал жадный глоток. – Что с ней было, когда она увидела на доносе подпись Егора, я не могу передать словами. Она будто умерла на миг, потом воскресла, но не до конца… Тело функционирует, а душа в него не вернулась. И глаза, которые, как известно, зеркало души, ничего не отражают. Пустые стали… Я даже испугался тогда! И поймал себя на мысли, что хочу дать задний ход, но… поборол в себе эту слабость. И предложил Эллине сделку. Я пообещал ей замять дело в случае, если она станет моей. Зная, как она боится элементарных трудностей, я не сомневался, что ради того, чтобы избежать заключения, она на все пойдет… Но я ошибся. Эллина мне отказала!

– Почему? Неужели ты был ей настолько неприятен?

– Я был ей неприятен, тут ты не ошибаешься. Ее всю переворачивало, когда я лишь к ней прикасался. Хотя, знаешь, ее от многих мутило, но это не мешало ей с ними спать. Ради выгоды она готова была перебороть в себе всякую брезгливость. Думаю, причина ее отказа не в этом… Эллина была не в себе. Предательство Малыша раздавило ее. Эллина так погрузилась в свое горе, что ей стало все равно, что с ней будет…

– Что же было дальше?

– Ты знаешь, что было дальше. Эллину обвинили в шпионаже и осудили на двадцать пять лет. Сколько я ни пытался ее уговорить, ничего не получалось. На допросах она просто-напросто молчала. Сказав мне однажды «нет» и повторив его потом многократно, она больше со мной не разговаривала… – Он потянулся к стакану, взял его в руки, но тут же отставил. – И я не смог ей помочь!

«Нет, не захотел, – мысленно не согласился с ним Алекс. – Ты мог все замять. Не взамен, просто так. Потому что любил. Но ты не любил, а хотел ею обладать. Это разные вещи…»

– С Егором мы с тех пор не общались. Вернее, когда он узнал, что Эллину осудили, он ворвался ко мне в дом и так меня избил, что я угодил в больницу. И это при том, что я был гораздо сильнее его. Но тут я ничего не мог сделать, в твоего отца будто бес вселился…

– Ты не стал заявлять на него?

– Нет, Саня, не стал. Я чувствовал свою вину и знал, что получил по заслугам.

– Что было потом?

– Шли годы. После смерти Сталина репрессированных стали реабилитировать. Эллина не была исключением, но вернулась в Москву она только в 1963-м.