— Да чего им, в конце концов, надо? — воскликнул Александр. — Спокойно жить не дают…

— Саша, все гораздо серьезней, чем ты думаешь.

— В смысле?

— Козин теперь от тебя не отстанет. Ему мало прекратить ваши отношения, особисту надо показать начальству, что он чуть ли не антисоветский заговор раскрыл.

— Это уже слишком! Какой может быть заговор между мной и Златой?

— Ты не знаешь комитетчиков? Да они из ерунды дело слепят.

— И что мне делать?

— Идти на рандеву с новым особистом.

— Прямо сейчас? Не переодевшись и не приняв душ?

— Тебе же лучше быстрее узнать, чего там накопал этот Козин. Вот блин, еще занозу прислали… Не мог папенька сыночка сразу в штаб группы запихнуть!

— У них свои планы. Что ж, вы правы, пойду к новому особисту, только побреюсь в техчасти.

— У тебя там телефон городской стоит?

Черников кивнул:

— Стоит. Точнее стоял до убытия на полигон. А что?

— Козин заходил к тебе, так что перед тем, как пользоваться старым телефоном, осмотри его.

— Неужели думаете, что особист мог поставить аппарат на прослушку? Проще уж было вообще обрубить линию.

— Не скажи… Впрочем, может, я и преувеличиваю способности и возможности особиста. Но телефон проверь, или не звони по нему Злате.

— Я все понял. Разрешите идти?

— Ступай с богом, Черников. Удачи тебе!

— Благодарю, Сергей Борисович.

Александр прошел в техническую часть. Осмотрел аппарат, ничего подозрительного не заметил. Набрал номер кафе. Ответила пани Мария:

— Алло!

— Здравствуйте, это я!

— Здравствуй, Саша!

— Могу я поговорить со Златой?

— Нет! Ее вызвали в Управление службы безопасности. Большего сказать не могу.

Она отключила телефон. Бросил трубку и Александр:

— Черт возьми, похоже, плохи дела. Но почему, почему?

Побрившись, сменив рубашку и ополоснувшись холодной водой из крана умывальника, Черников добрался до штаба полка, подошел к кабинету, на дверях которого уже висела табличка:

«Майор Козин Сергей Степанович».

И ни намека на должность. Впрочем, и у Агранова висела та же табличка, только размером поменьше.

Черников постучал. Из кабинета донесся довольно молодой голос:

— Войдите!

За столом сидел лощеный майор. Звезды на его погонах были вышиты золотой нитью как у генерала. Он что-то писал на листе бумаги.

— Товарищ майор, капитан Черников. Вы просили зайти к вам.

Майор оторвался от листа, положил ручку, взглянул на Александра:

— Так вот вы какой, капитан Черников Александр Владимирович, кавалер орденов «Красного Знамени» и «Красной Звезды», боевой, заслуженный офицер… Проходите!

Козин не протянул Черникову руку, просто указал на стул напротив своего рабочего стола:

— Присаживайтесь. Нам есть о чем серьезно поговорить.

Александр присел. Козин достал папку, открыл ее, прочитал несколько страниц, отложил в сторону.

— В общем, так, Александр Владимирович. Не в моих привычках вести пустые разговоры, поэтому перейдем сразу к делу. А конкретней, к вашим близким, слишком близким отношениям с гражданской ЧССР пани Златой Рингер.

— Я не понимаю, о чем вы собираетесь беседовать со мной, — сказал Черников. Отношения со Златой Рингер были прекращены еще месяц назад. И они не носили слишком близкого характера. Да, я спал с чешкой, но не более того…

Майор прервал Александра:

— Надо держать меня за простачка, Черников! Мне известно гораздо больше, чем вам кажется. И о том, как вы законспирировали свою связь с чешкой при помощи Агранова и Злобина, и то, что до сих пор поддерживаете близкие отношения со Златой Рингер. Ваш маневр не удался.

Александр повысил голос:

— Что вы хотите, майор?

— Ничего особенного. Всего лишь прекратить эту, порочащую звание советского офицера, связь.

— Вам это не удастся! Я не оставлю Злату, даже если мне придется уволиться из армии.

— Вы так думаете?

— Уверен!

— Я не был бы столь категоричен. И знаете почему? Потому что прямо сейчас и здесь вы напишете рапорт с просьбой о переводе в Союз. Собственноручно напишете, а вечером поездом Братислава — Москва отправитесь на родину. К новому месту службы. И вы сделаете это.

Черников усмехнулся:

— Да? А что я еще сделаю?

— Еще вы соберете свои вещи и быстренько передадите дела начальнику автослужбы батальона.

— А не пошли бы вы к черту, товарищ майор?

Особист вздохнул:

— Срываетесь, Александр Владимирович! Грубите, вместо того чтобы благодарить…

— Благодарить? Кого? Вас?

— Да, меня! Я предлагаю вам наиболее оптимальный вариант избежать проблем. Исключительно из уважения к вашим заслугам перед страной.

— Вот как? Но я ничего писать не буду. И это мое последнее слово. Дальше поступайте, как считаете должным. Но от Златы я не откажусь.

— Знаете, Александр Владимирович, а вы мне симпатичны, несмотря на вашу грубость. Ведете себя достойно, но… глупо. Естественно, я не могу силой заставить вас написать рапорт. Как и удержать в этом кабинете.

Черников поднялся:

— В таком случае, я ухожу.

Особист поднял руку:

— Не спешите. Дослушайте меня до конца.

— Говорите!

На этот раз усмехнулся особист:

— Спасибо за разрешение. В общем, так: если вы добровольно не пишете рапорта и не уезжаете «чистым» сегодня в Союз, то завтра утром чешская служба безопасности арестует Злату Рингер и обвинит ее в сотрудничестве с западногерманской разведкой, а также в попытке завербовать советского офицера — конкретно вас, капитан Черников. Сделать это будет проще простого, учитывая то, что господин Рингер, отец Златы, являлся членом контрреволюционной организации и был убит при оказании вооруженного сопротивления подразделению советских Вооруженных Сил при вводе войск в Чехословакию в августе 1968 года. Не знаю, говорила ли вам госпожа Рингер, что в Западной Германии у нее живет двоюродный дядя, офицер управления разведки бундесвера? Вряд ли. Возможно, она не знает о таком родственнике, однако Злата и сама открыто выступала против присутствия советских войск в Чехословакии, называя оказание интернациональной помощи оккупацией. Впрочем, решение проблемы с ней — это дело местной службы безопасности. Так что, если вам наплевать на собственную судьбу, пожалейте молодую женщину. Ведь в случае, если ей предъявят столь серьезные обвинения, то наказание последует очень строгое.