Автопилот, как и ожидалось, в своей спонтанности, непредсказуемости и безупречности мог бы соперничать с лучшими мастерами старорусской борьбы «самбо». А потому автопилот поначалу поддался враждебному натиску. Он не ринулся без оглядки в схватку с аэродинамическими силами, но временно вверил «Орлан» под их начало.

Потворствуя стихии, флуггер вошел в пологий плоский штопор.

С глухим хлопком на бронестекло фонаря навалилась глухая мгла – машина ввинтилась в облака. Мир почернел решительно и бесповоротно.

– Вдобавок еще и гроза… – пробормотал кто-то в наушниках.

Автопилот больше не желал довольствоваться скоростью пикирования в какие-то жалкие двести метров в секунду. Он рывком поднял тягу двигателей.

Тихон непроизвольно охнул. Отрицательные перегрузки он, как и любой нормальный человек, ненавидел.

– Три-семь, что там?

– Норма… товарищ капитан… лейтенант.

– Автопилот ведет?

– Несет.

– Молодца. Доложишь, когда будешь на горизонтали.

– Так точно.

Когда скорость поднялась до трехсот, автопилот на очередном витке штопора поймал момент оптимального распределения сил с учетом направления ветра. Присвистнули газодинамические рули и одновременно с ними, хорошенько встряхнув флуггер, включились маневровые дюзы. Яркая вспышка подсветила изнутри тучевую трясину, которая привиделась Тихону жирной и комковатой, как чернозем.

Разомкнув кружение смертного вальса в размашистую дугу, «Орлан» некоторое время продолжал снижение. Они (Тихон именно так думал – «они»: он, «Орлан», автопилот; их трое) нащупывали нижнюю кромку облаков, которую метеосводка из Кирты обещала довольно высоко, на полутора километрах.

То, что они уже пробили облачность и перешли в горизонтальный полет, Тихон понял только по показаниям приборов, с заметным запозданием. По ощущениям, «Орлан» двигался вверх и притом с креном на правый борт. Это был типичный вестибулярный фантом, ничего страшного. Но Тихону стало обидно: их ежедневно потчуют сеноксом и прочими снадобьями ценой в среднюю медсестринскую зарплату, а в конечном итоге тело всё равно из раза в раз обманывается.

– Здесь три-семь, иду один двести, строго по горизонту.

После того как Саржев справился о делах у Ниткина и Пейпера, а затем, не дождавшись второго ответа, десятикратно повторил запрос в адрес Пейпера, стало ясно, что лейтенант исчез. По крайней мере, из эфира.

Вот так: вошли в облачность четыре борта, а вышли – три.

Наклевывалось ЧП. И притом серьезное.

Тихон попробовал вспомнить, что на этот счет гласят инструкции о групповых полетах. Не вспоминалось ничего.

Но Саржев был на то и комэск, чтобы знать и помнить побольше Тихона. Он приказал стать на круг ожидания и включить боевые радары.

Затем командир связался с авианосцем и Киртой. По правилам, их группу должны были вести. Соответственно, не одно так другое всевидящее око здешней противокосмической обороны сопровождало флуггер Пейпера – и могло точно указать место куда он упал; не дай бог, конечно.

Треть часа Тихон провел на нервах. Остервенело переключал режимы радара, пробовал докричаться до флуггера Пейпера через запросчик «свой-чужой», нащупать его обломки на земле инфракрасными сенсорами.

Без толку.

Ему было очень неуютно. С одной стороны, Пейпера уже могло не быть в живых. Сорвался в штопор, психанул, взял управление на себя, попробовал вывести машину вручную, где-то ошибся и… вошел в землю на сверхзвуке. А учитывая сколько здесь, под ними, рек, озер и болот… Можно и обломков-то никогда не найти. Эхе-хе.

С другой стороны, «есть варианты». Например: сорвался в штопор, психанул, взял управление на себя, попробовал вывести машину вручную… понял, что черта с два… катапультировался… нормально парашютировал до земли (нормально? с таким-то ветром?)… а теперь сидит на кочке, вполголоса матерится, курит, заслонив огонек сигареты от дождя… впрочем, он не курит. Да и насчет кочки вопросы – учитывая сколько здесь рек, озер и болот…

Но не от этого было Тихону неуютно. А от того, что до Кирты еще под тысячу кэмэ, это значит если без фанатизма – минут сорок лету, а сказать «погода дрянь» значит ничего не сказать. И что себе вообще думали флотские метеорологи, которые давали разрешение на вылет? А главное, кто утверждал маршрут снижения прямо через грозовой фронт?

Кто-кто… Кавторанг Жуков, замкомкрыла по летной подготовке.

– Здесь Саржев. Есть контакт с Пейпером. Его запрос о помощи принят одним из наземных узлов связи. Триста километров от нас на восток. С ним все в порядке, катапультировался, сидит на кочке, курит, ждет спасателей.

– Ну его и занесло, – вздохнул Ниткин.

– Пейпер не курит, – не удержался Тихон.

– Но это еще не все, братцы, – продолжил капитан-лейненант. – Погода над Киртой резко портится. Окно над космодромом закроется минут через сорок – сорок пять. Я принял решение поднажать. Рванем туда на двух с половиной «эм». Так – успеем. Иначе придется идти на запасной. Это далеко. И погода там тоже не ахти.

– Разрешите вопрос?

– Ну.

– Неужели мы в Кирте можем не сесть? Мы. В Кирте. А, командир?

Ниткин, конечно, намекал на то, что «Орлан», с его великолепными посадочными характеристиками, и Кирта, с ее первоклассным космодромом, были созданы друг для друга. Представить себе ненастье, при котором Кирта закроется на прием, было… было за пределами воображения опытного пилота.

– Предлагаю смотреть на вещи по мере их овеществления, – ушел от ответа Саржев.

* * *

Кирта их не приняла.

Над космодромом ярился шквал. Ливень зарядил такой, что земля, которая в окрестностях Кирты на мгновение выдала себя ниточкой огней вдоль шоссе, сразу же исчезла.

Конечно, привести вслепую флуггер на посадку можно было. Да он и сам пришел бы – для автопилота подобная задача не составляла труда. Но: сцепление колес с полосой в такую погоду было никудышным. При сильных порывах бокового ветра (а порывы были и еще какие) даже «Орлан» в точке касания мог закапризничать. Закозлить, перевалиться со стойки на стойку, зачерпнуть консолью полосу…

Убиться может и не убьешься, но машину угробишь запросто.

– А кому оно надо? – рассудил Саржев. – Можно подумать война.

Не война, это точно. В войну садились и не на такое. Тихону, конечно, не довелось, но наслушался бывалых и учебных фильмов насмотрелся…

– Идем на запасной.

– А может лучше обратно на орбиту? – предложил Тихон. – Там-то погода всегда летная.

– Обратно на орбиту нам уже топлива не хватит, извини… – Ответ Ниткина прозвучал вызывающе-весело и по этому признаку Тихон безошибочно определил, что дела действительно плохи.