Именно в тот День Независимости у нас собралось четыре поколения семьи, от моей матери до внука. Но я волновался, что Сьюзен не сможет принять участие в одном из своих любимых семейных праздников — четвертом июля (Дне независимости США) — и особенно в приготовлении торта.

Это не просто торт — это Торт. Это был торт, который Сьюзен готовила для семейного ужина каждый год в течение тридцати пяти лет. Все с нетерпением ждали его. Он был, конечно, с изображением американского флага. Сьюзен делала торт еще до нашей свадьбы, обычно она подавала его прямо перед фейерверком после семейного обеда, на который все собирались в честь Дня Независимости. Первоначально торт был сделан из коржей, промазанных густым слоем сливочного сыра, а сверху его украшал красно-синий фон, сделанный с помощью пищевых красителей, и звезды. Торт не был образцом здорового питания и с годами она заменила некоторые ингредиенты на более полезные, такие как голубика для звездного поля и клубника для красных участков. Она также начала делать легкую глазурь из менее жирных взбитых сливок и с меньшим количеством сахара. Я пытался приучить ее использовать цельные зерна в коржах для торта, но это не сработало, и я должен признать, что ничего не было так вкусно, как старая добрая смесь для выпечки Бетти Крокер, поэтому мы в конечном итоге придерживались традиционного варианта.

Но именно в это четвертое июля Сьюзен только что прошла десятую еженедельную химиотерапию и была очень уставшей и безразличной ко всему. Она неделями не готовила, тем не менее, несмотря на самочувствие, она решила сделать торт.

Моя девяностолетняя мать, страдающая умеренным слабоумием, приехала в гости вместе с моей сестрой и ее дочерью. У нас собралась большая семья и дальние родственники, и это было первое четвертое июля для нашего внука. Несмотря на слабоумие, моя мать сильно обрадовалась, когда увидела правнука, ее реакция передалась нам всем. Возможно, именно этот восторг и то, что вся семья была вместе, побудили мою жену сделать торт.

Все помогали: Сьюзен сделала часть торта из смеси Бетти Крокер, наша дочь приготовила глазурь из взбитых сливок и украсила торт, пока другие играли с ребенком.

После обеда Сьюзен поставила торт на стол, что вызвало восторженную реакцию у всех. Моя мама, которая никогда раньше не видела торт, воскликнула: «Это просто замечательно! Чур мне большой кусок!»

Моя сестра, которая обычно не ест сахар, глютен и молочные продукты, съела три куска. Мой сын, который не был поклонником тортов, умял два, я, вспомнив про эксперимент с кроликами, тоже съел кусочек. Кухня была убрана, мы вышли на улицу, запускали фейерверки и наслаждались музыкой. Когда моя мать уехала от нас пару дней спустя, ее последними словами были: «Спасибо, что пригласили меня. Это была такая радость — видеть ребенка». Затем, после паузы, которая заставила нас думать, что она смущена, она повернулась к Сьюзен и сказала: «О, спасибо за этот торт!» В тот момент я увидел блеск ясного разума в ее глазах, редко заметный из-за прогрессирующего слабоумия.

На следующий день мы ощутили явные перемены в Сьюзен. Она начала планировать поездки, хотела пойти на свадьбу, на которую нас пригласили; раньше она не хотела общаться, но теперь, посмотрев на календарь, стала задумываться о начала поездке. Она снова начала говорить о политике — о том, что она любила, и упомянула, что снова хочет пройтись по Камино-де-Сантьяго и собирается посетить свою мать и семью во Флориде следующей зимой. Она планировала, как будет заботиться о внуке весной следующего года, рассматривала возможность возобновления своей волонтерской работы по преподаванию английского в качестве второго языка. Торт стал целебным средством и помог изменить ситуацию. Это не убрало побочных эффектов — она чувствовала усталость, эритроциты и гемоглобин были низкими, и волосы продолжали выпадать, но после того, как торт был сделан и подан, она восстановила то, что она потеряла во время лечения. Это было что-то более значимое, чем ее волосы или ногти на ногах (которые она также потеряла), чем ее белые кровяные тельца. Ее душа возвращалась — и вместе с ней — радость жизни.

От рождения до смерти, мы, люди, постоянно пытаемся понять и осмыслить мир. Мы ищем смысл. Но, в отличие от машин, наши действия нерациональны, большинство из них происходит вне нашего сознания — даже во время сна. Эти попытки осмысления непрерывно берут информацию и сравнивают ее как с прошлым опытом, так и с текущим контекстом, определяя, как нам реагировать. Эта реакция срабатывает (или нет) в зависимости от суждений, которые мы делаем в отношении нашей безопасности, социальной ситуации и самого нашего выживания. Мы поглощаем и интегрируем эту информацию из многих источников одновременно: нашего тела, сенсорных восприятий, отношений, воспоминаний, убеждений и надежд — и используем ее для создания нашей вселенной и запуска биологических реакций.

Осознание больше похоже на мысленное поле, существующее между людьми и их окружением, и оно возникает из нескольких взаимодействующих суждений, а не из одной мысли. То, во что мы верим и чего ожидаем, влияет на то, что мы видим, и на то, как на это реагируют наши умы и тела. Стресс, например, со всеми его физическими, эмоциональными и психическими последствиями, часто имеет меньше общего с реальной угрозой, чем с тем, что мы считаем опасностью. Осмысление не просто удерживается в уме; оно строится в нашем теле нашей культурой.

Путь к достижению нашей способности исцеления зависит от использования инструментов из любой сферы человека, чтобы найти и запустить осмысленную реакцию. Мы говорили о трех компонентах — внешней среде, нашем поведении (включая образ жизни и медицинское лечение) и о том, как мы используем наши эмоции и социальные отношения.

Но самый мощный способ, которым мы обладаем для работы по исцелению, — это наши собственные бессознательные предположения о том, возможно ли исцеление; то есть история, которую мы, наша семья, друзья и культура рассказываем нам о том, как все происходит. В этой главе я описываю пациентов, которые вырвались из ограничивающих предположений и пережили неожиданное исцеление. Как и в других главах, я покажу вам, как системная наука описывает работу исцеления, и как оно может быть использовано в повседневной жизни. Мой пациент Джейк показал мне, насколько простым и мощным может быть этот процесс, если мы возьмем его под контроль.

История Джейка

Джейк был на грани смерти — уже в третий раз. Никто не знал, почему. Он всю жизнь был табачным фермером, как и его отец, и дед до него. Они не владели фермой, они только работали на ней. Он не курил, не пил и усердно работал каждый день, кроме воскресенья. В одиннадцать лет он бросил школу, чтобы работать на ферме, когда его родители нуждались в дополнительной рабочей силе и деньгах, чтобы выжить. Это продолжалось всю жизнь, даже когда он вырос и завел собственную семью. Земледелие, семья и церковь были якорями его жизни. Джейк был кротким и глубоко преданным человеком с простыми потребностями. Он не любил пустых разговоров и был доволен своей жизнью. Его единственным серьезным поступком за пределами фермы была короткая поездка во Вьетнам в качестве военного. Он был призван и отправлен в пехотную дивизию незадолго до окончания войны. Его подразделение покинуло зону боевых действий через шесть месяцев, и он был отправлен домой, это было много лет назад. Насколько ему было известно, он был здоров всю свою жизнь, поэтому он редко посещал врача. Затем по причинам, которые не могли объяснить ни он сам, ни его врачи, он оказывался в реанимации (ICU — реанимация, отделение интенсивной терапии) — не один раз, а трижды — каждый раз на грани смерти.