* * *

Моя младшая сестра Джесс уехала из Восточного Конлана на два года раньше меня вместе со странствующим торговцем. Они собирались разбогатеть в Гибсоне на торговле одеждой. Через каких-то несколько недель сестрица устала от торговца – или он от нее, – и вместо этого она отправилась в Джаспер, пересаживаясь с одного корабля на другой, как и я, – многие так в него попадают. Там Джесс встретила дельца-театрала и вскоре устроилась на работу в театр «Гамильтон» на Свинг-стрит, а затем в заведение, называвшееся просто «№ 88». В письмах сестра никогда не говорила, чем занимается, только что у нее все хорошо. Я запомнил адрес – не потому, что она часто писала мне, напротив, но потому, что я часто писал ей.

Днем Свинг-стрит была полупустой и сонной. Будущие актеры без определенного места жительства спали у дверей домов и на ступенях театров. Театров на улице было как сельдей в бочке, а оставшееся пространство между ними занимали бары с темными окнами. Театры носили маски – каждый выставлял напоказ ярко раскрашенный фасад в стиле золотого иудейского храма, или сверкающего восточного дворца, или древнего, увитого плющом замка Кенигсвальда. Улица выглядела так же, как на фотографиях, но в безжалостном дневном свете было заметно, что фасады домов совсем новые, а некоторые из них тонкие и хлипкие. На Свинг-стрит следовало смотреть после захода солнца.

Я не знал, что скажу Джесс, когда увижу ее. Я всегда уверял сестру, что приеду в Джаспер с помпой, а слава и инвесторы будут преследовать меня по пятам. Возможно, я думал, что мы будем смеяться, плакать и обниматься и мне не придется слишком долго распространяться о том, что случилось со мной на Западе. Джесс будет знать, что обвинения мистера Бакстера – клевета, что я не мошенник и тем более не вор. Она предложит мне ночлег и дружеское плечо, пока я буду думать, как обелить свое имя – я до сих пор этого не решил. Я надеялся, что сестра одолжит мне денег и не спросит, что случилось с теми средствами, которые она уже вложила в Аппарат.

Я думал, что у Джесс будет что одолжить. Все говорили, что дела на Свинг-стрит идут лучше некуда и в театрах можно грести деньги лопатой – по крайней мере, если ты умен, красив или талантлив, а Джесс соответствовала двум из этих трех критериев. Может, все так и было, но вскоре мне пришлось узнать, что, если на Свинг-стрит и водились денежки, они не добрались до карманов моей сестры.

Я увидел обшарпанное, выкрашенное золотой краской здание со множеством колонн и резных масок. Вывеска у входа гласила: «ТЕАТР ГАМИЛЬТОН», а дверь была не заперта, так что я постучал и, извинившись за прерванную репетицию, спросил, где моя сестра. Мне ответили, что Джесс раньше работала в гардеробной, но ушла год назад, и никто не знает куда. Она представлялась не Рэнсом и не Гэнтри, по фамилии мужа.

Я постучался в «№ 88». Это заведение открывалось только вечером, и ставни на окнах тоже были закрыты, но стоявшие снаружи девушки увидели, как я заглядываю в окна, и выяснив, что я не заинтересован в их товаре, быстро со мной поладили. Девушки рассказали, что работают в «№ 88» танцовщицами или официантками и что они помнят Джесс, которая, оставив мужа, снова взяла фамилию Рэнсом, но она уехала, когда пошли нелестные слухи о ее брате.

– Брате? – спросил я.

– Ну да, – кивнули девушки, – профессоре Рэнсоме. Говорили, что он анархист, революционер или кто-то вроде пророка, с ним еще был этот Кридмур, и у них было какое-то секретное оружие, по которому все с ума сходили.

Я ничего не ответил, поняв, что даже не задумывался о том, как моя ошибка в Уайт-Роке может отразиться на Джесс. Отнесем это на счет эгоистичной юности, а не к моим более глубоким и постоянным личностным изъянам.

Еще я думал, что ничего не имею против девушек из «№ 88», но не так я представлял себе работу Джесс в Джаспере.

– Я слышала, он жулик, – заявила одна из девушек. – И мошенник.

– Кто тебе это сказал? – спросил я.

– Не прикидывайся, красавчик. Ты и так все знаешь… ты же тоже из них?

– Из кого?

– Ищешь Рэнсома, Кридмура и всех остальных. Для ищейки ты недостаточно суров, так что, наверное, верующий.

– Верующий? Можно и так сказать.

– Ну, мы ничего не знаем. Джесс уехала. Больше ничего не можем сказать.

– Вы хорошо ее знали? Где она жила?

– А тебе какое дело? Хочешь ее простыни на сувениры порезать? Обычная девчонка была. Псих, что ли? Жалко! Ты ничего.

– Может быть. В смысле, может, и псих. Но я могу заплатить за информацию.

Похоже, девушки мне не слишком поверили.

* * *

Недалеко к югу от юго-восточного конца Свинг-стрит стояла неуклюжая постройка, которую все называли Вратами, со старомодными остроконечными башнями и квадратными, заляпанными чем-то черным кирпичными выступами. Узкие окна напоминали прорези в зоотропе. Когда-то это была крупнейшая тюрьма Джаспера, но в нынешнее, более цивилизованное время почти всех преступников приговаривали к работе на бойнях, или отправляли в Западный Край по делам Треста Бакстера, или записывали в народное ополчение. Теперь здесь сдавали комнаты беженцам или будущим и бывшим актерам – они все были на одно лицо. Жили они по двое и трое в комнате. Запутанные коридоры внутри были раскрашены странными, иногда жуткими, иногда причудливыми узорами, в которых зачастую просматривались мотивы Племени. Под низкими потолками этого темного лабиринта эхом отдавалась музыка. В комнате, где раньше жила Джесс, молодая белокожая девушка мылась за красной занавеской с помощью тряпки и ведра. У нее были выкрашенные в зеленый цвет волосы, словно у речного духа из сказки, и длинные ноги. Она беззлобно выругалась и махнула на меня мокрой тряпкой, и я шагнул назад в коридор. Быстрого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что вещей Джесс в комнате не осталось. Там не было ничьих вещей, если не считать ведра и нескольких амулетов на стенах, которые бы Джесс не понравились.

Я привык к открытому пространству Западного Края. Там у меня частенько не было денег, но даже в худшие дни я спал под звездами или в больших открытых сараях. Узкие и уединенные комнатушки Ворот показались мне настоящим кошмаром. Они напомнили мне о самых жутких историях о станциях Линии и их темных фабричных лабиринтах. Сквозь благовония и табачный дым пробивалась жуткая вонь – актеры пахли не лучше узников. Я не думал, что Джесс жила в месте, похожем на Врата, и уж точно не думал, что я сам буду жить в таком месте, когда приеду в Джаспер. Но ужасная правда заключалась в том, что я вряд ли мог позволить себе даже угол в комнатушке во Вратах. Деньги, которые я предложил девушкам в «№ 88», лишь рассмешили их. В Джаспере деньги значили бесконечно меньше, чем в Западном Крае. Думаю, что дело в количестве и плотности людей. Чтобы сдвинуть их с места, нужна большая сила.

* * *

Покинув Врата через другой вход – внутри я заблудился в бесчисленных поворотах – по боковой улочке я вернулся на Свинг-стрит прямо к театру «Ормолу». Я узнал, что это он, по вывеске, составленной из электрических лампочек, хотя они еще не горели, так как было светло.