– Нам нужна технология, которая не позволяла бы прослеживать источники передач, по крайней мере, устройствами кхлеви, – сказала Акорна. – Как вы полагаете, мы могли бы, используя этот коммуникатор, разработать что-то подобное?

– Да, пожалуй, – сказал Беккер. – Как бы то ни было, можно об этом поговорить с Хафизом.

– Потом такие аппараты будут пользоваться большим спросом, а это даст моему любимому дядюшке экономический стимул, – сказала Акорна. – Он просто не в состоянии пройти мимо того, от чего можно получить выгоду.

– Ты знаешь, я тоже, – сказал Беккер. – У меня с твоим дядюшкой много общего.

Акорна озорно улыбнулась ему:

– Я знаю.

Беккер посмотрел на нее искоса из-под густых бровей.

– Ты часто видела Ари в последнее время? – спросил он невинно.

– Не очень, – ответила она с притворным легкомыслием. – Он помогает своим родителям в лаборатории, насколько я знаю. Они установили, что та жижа – сок лиан с зеленой планеты – содержит споры, которые для панцирей насекомых являются чем-то вроде грибковой инфекции.

– Я знал, что это окажется чем-то в этом роде, – сказал Беккер. Он сделал вид, что не заметил, как она сменила тему после упоминания об Ари. – Значит, нам всего-навсего нужно заманить их туда, где есть этот сок, и сказать им, чтобы они съели достаточную порцию.

Он хихикнул:

– Мне хорошо удаются ловушки. Мы обманули Гануша так, чтобы он думал, что Представительство Федерации – это родной мир линьяри, а теперь нам надо всего лишь убедить флотилию кхлеви, что тот зеленый мир полон вкусной жучиной еды, и позволить им и растениям выяснить в бою, кто кого съест. Ничего проще и быть не может.

– Во-первых, тем не менее, – сказал Мак, – я должен починить передатчик этого коммуникатора. Так как у меня нет проблем с концентрацией или отвлечением внимания, капитан, не могу не отметить, что вы совершенно случайно сидите напротив панели доступа. Возможно, вы будете так любезны и подвинетесь?

– Это бунт! – проворчал Беккер. – Пойдем, Акорна, я угощу тебя букетом или какой-нибудь зеленью там, в полях.

Они поели вместе в одном из маленьких бистро, которые Хафиз устроил в каждом строении – для тех случаев, когда люди не хотели встречаться в одном из нескольких больших обеденных залов. Те бистро, которые находились в главном здании, предназначенном для линьяри, выходили в живописные сады, где росли растения – как с планет Федерации, так и из миров линьяри.

– Ты пробовала чем-нибудь здесь заниматься? – вскользь спросил Беккер Акорну. – Мы с Надари собираемся взять комнату в одном из «фантазийных» номеров в отеле. Полные голографические ландшафты в каждом номере… – он вздохнул. – Надари – изумительная женщина.

– Она действительно тебе нравится, да?

– Это мягко сказано. Я имею в виду, есть мало женщин, которым я разрешил бы взять РК с собой, когда они работают, но он сказал, что хочет видеть, что она делает. Она – первая из макахомиан, с которой он встретился с момента крушения. Ему нравится, когда перед ним преклоняются. Я думаю, каждый должен это попробовать хотя бы однажды. Я имею в виду, чтобы ему поклонялись.

Беккеру не нужен был РК. Он сам выглядел как кошка из поговорки, которая проглотила несчастную канарейку.

– Я рада за тебя, капитан. У вас двоих уже есть какие-то долговременные планы? – спросила Акорна.

– Еще немного рано, – самодовольно сказал Беккер. – Но я предполагаю, после того как мы спасем вселенную, что нам несомненно удастся – с ее мускулами и моими мозгами…

Акорна не стала предупреждать Беккера о том, что в это время Надари, одетая в зеленую униформу службы безопасности, прокралась через сад и оказалась прямо у него за спиной. Мгновение – и Беккер уже ощущал на своей шее жесткий боевой захват бывшей наемницы.

– И что же будет после того, о мозг всей компании? – спросила она. РК, проскользнув через кусты позади нее, остановился у ног женщины и потерся о них.

– Все, что ты захочешь, малышка, – сказал Беккер, без труда освобождаясь из захвата и целуя ее руку.

Надари сморщила свой красивый, несмотря на несколько переломов, нос и посмотрела на Акорну.

– Ну, разве это не мило? Он называет меня малышкой. Никто никогда меня так не называл. Если бы кто-нибудь попытался это сделать, я бы сломала ему по меньшей мере палец. Но Йонас говорит это не от недостатка уважения, а из желания защитить меня.

Она обняла капитана за шею и полушутя звонко чмокнула его. А затем исчезла в саду, словно бы растворившись среди растений или превратившись в одно из них. Вскоре исчез и мохнатый хвост кота, последнее свидетельство их присутствия.

Беккер сидел с глупой улыбкой на лице. Акорна вспомнила нужное слово: «ослепленный». Беккер и Надари были ослеплены друг другом, и Акорна была рада за них.

Но ей пришлось извиниться, потому что она подавилась.

Мати заставила Таринье закрыть глаза, когда провела его за руку в голографическую лабораторию. Открыв их, он увидел несколько юнцов со станции, собравшихся вокруг Ари и Акорны.

Он выглядел смущенным.

– Это какая-то учебная встреча? Где Беккер, и кот, и твои родители?

– Посмотри внимательнее, – сказала ему Мати, отпуская его руку и подходя к группе детей. – Нет ли в них чего-то странного?

Теперь он заметил, что стоявшие в небольших кругах света Ари и Акорна его даже не поприветствовали – а, кроме того, их фигуры по временам словно бы слегка мигали.

– Голограммы? – спросил он.

Аннела Картер радостно улыбнулась ему:

– Да! Что ты об этом думаешь?

Таринье поскреб подбородок и обошел вокруг две знакомые фигуры:

– Ну, иногда они мигают. Что это такое? Аттракцион для туристов?

– Не-ет, – Мати слегка толкнула его под локоть. – Конечно, нет. Они должны быть, ну, посредниками для настоящих людей.

– Посредниками для чего? – переспросил Таринье.

– Что с тобой случилось? – возмутилась Мати. – Мозги размягчились от спокойной жизни? Друг для друга, естественно!

Таринье застонал:

– Я этого боялся. Вы же не думаете, что это действительно сработает, правда? Эти штуки не обманут никого из них больше чем на секунду, если они не совсем сошли с ума.

– Вот поэтому мы и хотели, чтобы ты помог нам, – сказала Мати. – Именно ты заставил меня задуматься над этим. Как нам сделать, чтобы это сработало?

– Сработало? – спросил он. – Почему вы спрашиваете меня? Я ничего не знаю о голограммах.

– Нет, – согласилась Мати. – Но, по твоим словам, ты все знаешь про любовь, – она насмешливо растянула это слово; Таринье воззрился на девочку так, что девушка постарше и более впечатлительная немедленно убежала бы прочь в слезах. Но Мати только рассмеялась в ответ, а вслед за ней захихикали и другие дети.