Салют также внезапно заканчивается, как и начался. Отхожу от окна и ложусь в кровать. И снова завтра утро. И снова Андрей.

С Андреем мы встретились, как я и предполагала рано утром за столом. Я готовила омлет. Андрей любит пышный, такой, как подают в гостиницах, но у меня такой никогда не получается. Может туда добавляют, какой-то секретный ингредиент? Потому что стоит мне открыть крышку, как моя пышненькая яичница тут же спускается вниз и напоминает светло-желтый пласт.

Расставляю приборы, а он смотрит на меня каменными глазами. Его волосы неровно уложены, впервые вижу, что ему плохо после вчерашнего. По всей видимости, он хорошо перебрал.

— Налей стакан воды, — говорит, продолжает смотреть на меня и облизывает пересохшие губы.

Наливаю из кувшина воду и протягиваю ему. Пьет, вижу, как его глаза оживляются.

— Ты не сдержала свое слово.

— Сдержала. Ты же сам сказал, что после свадьбы. Когда выпившим был. Вчера. — Приходится врать. Расставляю тарелки с омлетом и сажусь за стол напротив него.

— Приятного аппетита! — смотрю в свою тарелку и ничего не могу поделать с собой. Завтрак у меня опять отменяется.

Андрей встает со своего места, подходит ко мне:

— Ты же сама меня провоцируешь. Вот этот халатик, зачем надела?

Я смотрю на короткий шелковый халат, который едва прикрывает мои колени. Обхватываю его край и стараюсь хоть как-то натянуть, чтобы прикрыть свои ноги. Что было в шкафу, то и надела. Висела бы паранджа — выбрала ее.

Андрей становится передо мной на колени, кладет свою большую голову на мои ноги. Чувствую, как колит его жесткая щетина. Поднимаю руки над его головой. Вот так в застывшем состоянии держу их и не знаю, что предпринять.

— Понимаю, ты оттягиваешь момент. Не хочешь… А мне с тобой хорошо, вот так просто. Потому что ты рядом.

Сдаюсь. Провожу рукой по его волосам и чувствую, как он вздрагивает от моего легкого прикосновения.

— Андрюш, у тебя все будет хорошо, все…

Он медленно начинает целовать мои колени. Затем напористо встает, подхватывает меня на руки и несет в свою комнату. Ничего не могу сделать. Остается смириться. Даже закричать не могу. Он закрывает мой рот бешеным поцелуем.

Больше всего на свете, я не хотела оказаться здесь. В его постели. Андрей гладит мои волосы, шепчет: «Моя родная, самая лучшая». Отвернувшись к нему спиной, решилась спросить:

— Почему ты мне ничего не рассказываешь? Как все прошло? Как Марат?

— Зачем? Меньше знаешь — дольше спишь.

— Я хочу знать. Я имею на это право, — встаю с кровати, одеваюсь и подхожу к белой двери. Оборачиваюсь, смотрю на довольное лицо Андрея. Он, поднявшись на локти, заинтересованно смотрит на меня.

— Довез его до сто пятого километра, затем пересел в другое авто и приехал сюда. Он сам тебя нашел. А с его талантами попасть в мою квартиру — не составит никакого труда. Тем более у меня пропали ключи.

Значит, Марат приходил за мной. За мной! Это мысль заставила меня почувствовать себя гораздо лучше.

Покидаю его комнату, так ничего не ответив. Спускаюсь на кухню и как обычно принимаюсь готовить завтрак. Открываю холодильник, беру сыр, молоко, зелень. Сегодня на завтрак у нас будут оладьи. Себе сделаю фруктовый салат.

После завтрака Андрей сразу же уехал. Поцеловал несколько раз в щеку, спросил, какие планы у меня на день и уехал. Счастливый, довольный, как мартовский кот. Как только за ним закрылась дверь, я тут же побежала одеваться.

Садится за руль — до сих пор боюсь. Можно на метро, затем автобусом, но мне почему-то такой пусть показался еще длиннее. Поэтому решила ехать на машине.

Свой путь я держала к Борису Петровичу. Может Марат там? Просто встречусь с ним. Расскажу ему, все объясню.

Еду к нему. Чувствую себя последней сволочью, а все равно еду. Так тянет меня к нему, невозможно передать и объяснить тоже сложно.

Дорога занимает у меня несколько часов. Стараюсь ехать аккуратно, но что-то меня так и подбивает, как можно сильнее вдавить педаль газа и нестись на полной скорости к нему. Единственному человеку, которого я хочу видеть и слышать.

Подъезжаю к дому Бориса Петровича. На первый взгляд, все, как обычно. Окна — зашторены. Вокруг — никого. Где-то вдали слышно, как лают собаки. Захожу во двор, и буря эмоций накрывает меня. Сердце бьется сильнее, учащенней. Не понимаю, что я сейчас скажу ему, если увижу. Просто посмотрю в глаза. А дальше? Что говорить дальше? Просто буду стоять, как истукан и молчать?

Стучусь в дверь — тишина. Никто не спешит открывать. Заглядываю в окна — сплошная темнота. Никого. Куда он подевался?

Мои предположения, что дома никого нет, развеял незнакомый женский голос, который я услышала за своей спиной.

— А вы к кому? — раздался вопрос, который заставил меня развернуться и посмотреть на обладательницу грубого, слегка хриплого гласа.

— К Борису Петровичу, — мягко отвечаю. Смотрю на свою собеседницу и вижу перед собой женщину лет сорока, замотанную в красный платок. В руках у нее два пустых ведра. Не верю в приметы, но тут мне показалось, что ситуация особенная. И два пустых ведра — не к добру.

— Так уехал он. Еще вчера.

— А его сын? Марат?

— Сам он был. Собрал вещи, сел в машину и уехал.

— А куда? — я никак не успокаивалась. То что, она сейчас мне сказала — не давало покоя. Теперь в моей голове бешенными мустангами проносились лишь одни вопросы: куда? Зачем? Почему? Не успела…

Но она ничего больше мне не ответила. А крепко обхватив свои пустые ведра, направилась дальше, кинув недобрый взгляд на мое новенького авто.

Понимаю, что зря приехала. Вот где теперь его искать? Нужно ли его искать? После всего, что случилось, он меня никогда не простит. Даже смотреть в мою сторону не станет. Марат слишком гордый. Настоящий собственник. Он не станет делить свою девушку, с кем-либо. Продолжаю стоять на своем. Хочу найти его. Найти, поговорить и будь, что будет.

Выхожу из двора, подхожу к машине и оглядываюсь назад. Почему-то у меня создалось впечатление, что я больше никогда сюда не вернусь.

Когда села за руль, на меня тут же нахлынули воспоминания. Вот по этой тропинке мы идем с Маратом за руку. Вот его отец выходит во двор, открывает калитку, встречает нас. В голове, так явно всплывают образы, действия. Мне совершенно не хотелось прерывать воспоминания о нем. Самом любимом человеке.

Вспоминаю, как хорошо было в этом доме. Это не сравнить с той роскошью, которая окружает меня сейчас. Дом отца Марата — это уют, это тепло. Это целый душевный мир, где так хорошо. Спокойно. Надежно.

Завожу машину и понимаю, что я сама во всем виновата. Иногда, так случается. Или человек, так устроен или еще есть что-то такое, которое не поддается никакому логическому объяснению. Я допустила такую ошибку. И не одну ошибку. Теперь сколько буду расплачиваться? И смогу ли я расплатиться вообще? Единственное, что радует. Я ее осознала. Слишком поздно, но осознала.