Гул голосов возле бара у задней стены, стихнув на секунду, тут же возобновился.

— Каждый, кто был знаком с Эммой, знает, что она очень сильно любила жизнь, и она, я уверена, хотела бы, чтобы этот день был больше похож на праздник, чем на поминки.

И тут началось: оратор за оратором, чтение речей, декламация стихов. Вик сидел радом с Тэсс, ее лицо оставалось бесстрастным, как если бы оно было скрыто вуалью. Вик тонул в полузабытьи, позволяя поминальным словам волнами колыхаться в его сознании: время, любовь, душа, жизнь, друзья, семья, птицы, огонь, ночь, море, загробная жизнь. Иногда он настраивался на голоса и пытался прислушиваться, и тогда на него накатывало отвращение, как в те дни, когда «Патологию» постоянно обходили другие группы. Он вспомнил одну из тех церемоний награждения, на которую они были приглашены. Выдвинутые в трех номинациях, они не получили ни одной; Вик помнил, как он сидел за круглым столиком, с деланным равнодушием глядя, как другие выходят на сцену, чтобы получить приз и сказать благодарственное слово.

Последним должен был выступать Джо. Он сидел перед сценой рядом с Сильвией, держа ее руку в своих руках. Его брюки были смяты и плохо подходили к пиджаку, под который он надел черную рубашку «поло» вместо обычной рубашки с галстуком.

— Я… — начал Джо, посмотрев вниз на кафедру, куда он положил лист бумаги формата А-4. — Извините, я не привык говорить перед аудиторией. Я тут записал несколько мыслей, но все это уже было сказано сегодня другими, и гораздо лучше, чем это мог бы сделать я. — Он оторвал руку от уха, аккуратно сложил листок и положил его во внутренний карман пиджака. — Гм, я только хочу поблагодарить Соню за то, что она провела эту панихиду и помогла в организации похорон.

Поднялось одобряющее бормотание, а кто-то даже захлопал в ладоши. Джо пару секунд помолчал, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. Его пальцы снова повисли на мочке уха.

— Я думаю, что об одной вещи я хотел бы сказать отдельно… о нашей семейной жизни. Это пришло мне в голову прямо сейчас, пока я слушал вас, поэтому прошу меня простить заранее, если то, что я скажу, покажется вам бессвязным или… неуместным. — Он глубоко вздохнул. — Некоторые из наших друзей говорили сегодня о том, какой хорошей парой мы были с Эммой, что мы были созданы друг для друга. Николь даже назвала нас идеальной парой. Которой мы и были одно время.

На задних рядах кто-то кашлянул.

— Но я считаю, что сейчас тот момент, когда нужно говорить правду. — Джо оперся руками о кафедру, как проповедник. — В первый год нашей семейной жизни и предшествовавшие свадьбе два года, когда мы просто встречались, мы были, без всякого сомнения, счастливы, очень счастливы. У меня были женщины и до Эммы, но только с ней я узнал, что можно быть счастливым лишь потому, что рядом с тобой находится твоя подруга.

Вик почувствовал, что его мысли снова куда-то уносит; его глаза двинулись по ряду и остановились на Тони, качавшей Джексона в детском рюкзачке. Вик — непроизвольно — представил, как бы она выглядела в обнаженном виде.

— Но в последний год или около того мы с Эммой не ладили. Я до сих пор точно не знаю почему. В любом случае, не стоит здесь вдаваться в подробности, но я упомянул об этом потому, что — мне так кажется — ее гибель была каким-то образом связана с разладом в нашей семье.

Вик повернул голову, чтобы посмотреть на своего друга, заметив по пути, что лицо Тэсс немного покраснело. Он был бы очень удивлен, если бы она заплакала; Вик никогда не видел ее плачущей.

— Я сожалею, что не успел сказать ей, что я по-прежнему очень люблю ее, и попросить у нее прощения, за все, тоже не успел. Я думал, у меня еще будет для этого время. Это совет… — сказал Джо, и слезы навернулись в уголках его глаз. — Банальный совет рождественского клоуна. Будьте добры с теми, кого вы любите. Потому что… потому что они могут умереть. Они могут, черт возьми, умереть. И то, что смерть не в силах у вас отобрать, — ваши воспоминания, да… — он фыркнул, как если бы рассказывал анекдот, — воспоминания о лучших днях, их у вас отберет время. — Джо оборвал свою речь и уставился на пол. — Я… я прошу прощения…

Вик бросил взгляд на Сильвию. Она безучастно смотрела на кулисы сцены.

— И когда дело касается твоих собственных родителей, проходит всего небольшой срок, и ты понимаешь, что что-то нужно делать. Приготовиться к действию. — Он прервал на секунду свою речь; его рука оторвалась от кафедры и провела местом между большим и указательным пальцами по глазам. — Она была моей женой, — продолжил он, с усилием открыв глаза, как это делают чудовищно уставшие люди, — и мы позволим этой ситуации длиться, потому что, вы знаете, всегда есть время. Разве не так? Всегда есть время.

— Джо, — мягко сказал Вик. Он поднялся на сцену и положил свою ладонь ему на плечо. Джо поднял к нему заплаканное лицо. Какое-то время они смотрели друг на друга: четкое изображение Джо в глазах Вика и нерезкое расплывающееся лицо Вика в глазах Джо; а затем голова Джо резко, словно у него сломалась шея, упала на плечо друга. В установившейся тишине Вик увел его со сцены.

В кладовке позади зала, заваленной всяким школьным хламом, Вик ждал, когда Джо начнет говорить. Тот уже десять минут сидел за старой школьной партой, оборудованной откидной крышкой и чернильницей: Джо был похож на выпускника одиннадцатого класса, который так долго думал над экзаменационным вопросом, что успел повзрослеть. В кладовке было душно и тесно; Вик почувствовал, как начало зудеть его левое плечо.

— Вик? — наконец произнес Джо, не глядя на него; его немигающий взгляд застыл на коробке цветных мелков, лежавшей на полу.

— Да? — ответил Вик невозмутимо.

— Я могу тебя спросить кое о чем?

Джо поднял взгляд на Вика, тот кивнул.

— Насколько хорошо ты знал Эмму?

— Гм… ну, я не знаю, — осторожно ответил Вик. — Она была немного загадочной, с моей точки зрения. По сравнению с остальными твоими подружками. Например, с Деборой, которая была тем, что ты видел на витрине.

На лице Джо появилась слабая улыбка.

— Я имею в виду, — продолжал Вик, — Дебора не производила впечатление человека, в котором есть что-то, о чем ты не знаешь. Эм производила.

Он сделал паузу, опасаясь зайти слишком далеко; было не время наверстывать упущенную возможность выступить на панихиде.

— А почему ты спросил?

Джо кашлянул, поднеся кулак ко рту, — получилось что-то вроде сценического «гм!».

— Ты бы сказал, что она была человеком, который мог совершить самоубийство?

Вик удивленно поднял брови, но тут же почувствовал, что получилось фальшиво, что его удивленный вид был взят напрокат у эстрадного клоуна в шляпе с помпонами.

— Почему ты спросил об этом?

Джо вздохнул.

— Это все сложно объяснить. Возможно, что все не так. Странная вещь случилась, когда я отправился к Сильвии, чтобы сообщить ей о несчастье. Она заставила меня думать, что Эмма виделась с ней перед смертью. Зная, что скоро произойдет.