Он помолчал минуту, затем продолжал.

— Я подумал, если он Рескатор, то значит именно с этим пиратом вы бежали из Ла-Рошели. Можно сомневаться в этом, но я помню, что тогда часто произносилось имя Рескатора. Его маневры под стенами Ла-Рошели, чтобы укрыться от пушечных ядер, вполне в его стиле. Теперь я понимаю все. Именно там вы его и встретили.

«Это не так!» — хотела сказать Анжелика, но он продолжал свою мысль.

— Конечно, я понимаю, вы обязаны ему и считаете его своим спасителем. Вы хотели выразить ему свою признательность. Но зачем же было выходить за него замуж, бедное дитя? Какая беда! Почему вы не дождались меня?!

— Я не могла предугадать, что вы приедете в Канаду — Нет, я хотел сказать, почему вы не дождались моего возвращения в Ла-Рошель вместо того, чтобы очертя голову броситься прочь.

— Вскоре нас-всех бы арестовали. У Бомара был список Кроме того, мне сообщили, что вы не вернетесь, так как впали в немилость.

— Болван! Жалею, что не проткнул его шпагой, как вонючую крысу — Это ничего не изменило бы — Оставим эту несчастную историю, предложил со вздохом мсье де Бордагне. — И вот теперь вы стали мадам де Пейрак — Теперь — сегодня и вчера Анжелика была готова объяснить, что вышла замуж за Пейрака давно, что они прожили пятнадцать лет в разлуке, что благодаря чудесной случайности вновь встретились у Ла-Рошели. Эта задача показалась ей слишком тяжелой. Он уже привык считать ее милой обманщицей. Он начнет ее расспрашивать, чтобы выведать все до конца. Этот человек не желал слушать того, что причиняло ему неприятности, что разрушало его иллюзии и надежды. Так зачем же исповедоваться перед ним? Он же может разболтать все в Квебеке и этим усилить позиции их врагов. Что знают о них в этом городе?

Какие-то слухи уже кое-где бродят. Придет время, когда их узнают и в Квебеке. Но не следует лить воду на мельницу враждебно настроенных людей. Ко всем опасностям, поджидавшим их в Квебеке, Анжелика, отмеченная клеймом-лилией, добавляла опасность быть узнанной и арестованной.

Круг замыкался. Рассказать всю свою историю значило вязать себя по рукам и ногам и сдаться этому представителю короля. Даже если он и влюблен в нее, разве он удержится от насмешки? Она никогда не должна забывать об его миссии, ведь Людовик XIV поручил ему собрать сведения о странной аре, разузнать, не является ли женщина, сопровождающая графа де Пейрака, Мятежницей из Пуату. Это будет нелегко. Когда она слышала его рассказ о короле, когда он описывал, как почтительно сидел он напротив короля, а она, именно она, побывала в объятиях этого короля, — о том, как его Величество, давая инструкции, проводил его до двери; когда он описывал несравненную красоту дворца, залитого июньским солнцем, ей хотелось прервать его, сказав «да, я знаю», и спросить его: «Построили ли новую Оранжерею? Закончили ли левое крыло дворца? Какие пьесы в этот сезон показывал Мольер принцам?» Она вовремя удержалась и переменила тему разговора.

— Как могли вас, после стольких неудач, рекомендовать королю для подобной миссии? Ведь это весьма ответственное поручение?!

— Меня рекомендовал как раз мсье де Ла Рейни. Я предполагаю, что дело обстояло так. Король искал, кому бы доверить миссию в Канаде. Я знаю, что он привык обращаться за советом к лейтенанту полиции мсье де Ла Рейни, который располагает полными сведениями о населении королевства, о каждом подданном короля. А Дегре не расставался с лейтенантом полиции. Дегре — его правая рука. Видя, что мсье де Ла Рейни старается услужить его Величеству, он рассказал ему обо мне, напомнил, что именно лейтенант помог мне выйти из Бастилии и уладить мои дела. Именно поэтому, хотя проклятый Дегре заставил меня страдать, я должен быть ему признательным.

— Да, я понимаю. Так значит, по вашим словам, это Дегре рекомендовал вас на королевскую службу — в Канаде. И поручили вам проследить за графом де Пейраком. Вы так мне Оговорили.

— Да, именно ему, Дегре, мсье де Ла Рейна поручил Сопровождать меня в Версаль. Убедившись, что король действительно беседовал со мной, он стал очень низко кланяться, приветствуя меня. Больше я не слышал от него даже намеков на злоключения в Ла-Рошели. Видите, как сложились дела.

Да, она это очень хорошо видела. И разве ошибался Жоффрей, разгадав, что за кулисами этого назначения затаился шутник — дьявол. Он дергает веревочки по своей приходи и навел несчастного Бордагне на след той, которую он так любил. Король величественно восседает под люстрами Версаля и наставляет Никола де Бордагне, спасаясь скрыть дрожь в голосе.

«Извольте также, мсье, когда будете в Канаде, разузнать о женщине, которая живет с графом де Пейраком. Не та ли это особа, которой мы некогда нанесли поражение в провинции, по имени Мятежница Пуату? Она исчезла. И вот уже в течение двух лет моя полиция не может ее разыскать. Она так же опасна, как и граф де Пейрак».

А полицейский Дегре, укрывшись за голубой занавеской с королевскими лилиями, подслушивает эти речи и прячет под маской безразличия насмешливую улыбку.

Дегре, должно быть, здорово забавлялся, плетя сеть этой интриги. Она представила, как зажигаются огоньки в его зрачках цвета красноватой чешуи. Случайно ли целью его плана было разыскивать именно ее, Маркизу Ангелов, снова найти ее…

«Дегре, мой друг Дегре, — подумала она, внезапно охваченная ностальгией.

— Вы думаете о Дегре, — с горечью заметил граф де Бордагне. — Нет, не отрицайте, это очевидно. Ваш взгляд смягчился. Но я был бы злопамятным негодяем, если бы сердился на него. Хотя он мне и неприятен, я не должен забывать, что именно благодаря Дегре я свободен и сегодня нахожусь в Канаде, рядом с вами. А ведь я мог томиться на гнилой соломе в тюрьме.

Невинный Бордагне!

Рассуждая так, он сделал несколько шагов, не обращая внимания на обычную сутолоку. Канадцы поглядывали на них. Эти двое отличались от других людей. Они были знакомы давно, еще там, откуда прибыли — в Европе, в Ла-Рошели. У них были общие воспоминания.

— Как я любил Ла-Рошель! — вздохнул он.

— Я тоже.

— Я часто мечтаю о Ла-Рошели. Мне кажется, что это был лучший период в моей жизни. Я тогда испытывал вдохновение, готов был решать любые проблемы. Этот город имел неповторимый характер. И там я встретил Вас. Я любил даже несносных гугенотов. Мне импонировал их семейный уклад. Их женщины — серьезные, рассудительные. Был момент, когда я хотел сочетаться законным браком со старшей дочерью мсье Маниголя, красавицей Женни. Но одно только слово об этом вызвало неописуемый страх в этой кальвинистской семье. Я для них был чертом. Мне предпочли каткого-то глупого офицеришку. Зато он был гугенотом.

Упоминание о Женни взволновало Анжелику. Бедняжка Женни! Ее похитили дикари. Она исчезла в чаще американского леса. Это жестокая страна.

Бордагне не расспрашивал ни о чем, и она решила не сообщать ему, что произошло с Женни, прелестной жительницей Ла-Рошели.

— А вы сбежали из Ла-Рошели по наущению вашего хозяина, этого Берне. Он страстно желал вас. В вашем присутствии он боялся поднять на вас глаза. Знаю эти штучки. Я сомневаюсь, что он мог сопротивляться искушению.