Он подумал, что возможен еще вариант: поле, генерируемое аппаратной НИИ, уничтожило чит на подлете или серьезно повредило, картинка-то не меняется: грязно-бежевый фон, и все. Хотя сигнал от него к Линзе, вроде, поступает. Значит, она где-то валяется и, поломанная, не взлетает. А может, Линза сейчас медленно движется над лабораторией, но излучение местных приборов нарушило работу интерфейса?

Егор коротко взмахнул руками от досады, сжал кулаки. Вот зараза, не работает! Ну, хорошо, не стоит паниковать, лучше все обдумать, просчитывать варианты. Пока ситуацию полностью контролирует Жагов, вариантов немного. Самый реальный: Альфа перепишет свой разум, скорее всего — в сознание лежащего в коме Зиговича. «Очнется» и сотрет Антизону со всеми ее обитателями. Сама Антизона, программа, находится где-нибудь на серверах «Русо-Вирта», Зигович точно имеет к ним доступ. Другой вариант: гербовцы не смогут справиться с Черным братством, тогда сектанты их всех покрошат, и пленников в том числе. Что так смерть, что эдак.

Правда, во втором варианте, погибая, они прихватят с собой и Альфу, значит, он более героический и менее обидный. Альфа ведь в личине полковника Жагова смертен, не так ли? Хотелось бы верить, что его можно стереть. Не исключено, что когда полковник Жагов падет замертво — Альфа мгновенно воплотится в другом аватаре. Хотя до сих пор он, судя по всему, оставался в Жагове, так сказать, безвыездно, и сознаниями других неписей завладеть не пытался. Того же Митяя, к примеру — если б мог, почему не остановил, когда тот сбежал? Наверное, все-таки для Альфы полный захват контроля над новым неписем, то есть перевоплощение, труден, да и не во всякого он может переписаться. После поражения на АЭС он далеко не всемогущ, иначе вселился бы прямиком в генерала Щеглова, главу «Герба», а не в полковника Жагова, рискуя, что не удастся захватить власть в группировке.

Как бы то ни было, умирать ну очень не хотелось, поэтому Атила лихорадочно искал выход. И не находил.

* * *

Коридор закончился не лестницей, как он ожидал, а поворотом. Теперь из окон было видно не общежитие, а приземистые хозяйственные постройки, и за ними — торец широкого пятиэтажного здания. Территория НИИ выглядела необитаемой: асфальт во дворе раскрошился, вздыбился пластами под натиском сирени. Ни мусора, ни протоптанных тропинок… людей тут будто и вовсе нет.

За поворотом коридор расширился. Атила глянул вверх: штукатурка на потолке отслоилась и местами осыпалась на почерневший паркет, большие темные пятна, пузыри — то ли крыша протекла, если они на верхнем этаже, то ли трубы прорвало, если выше есть другие комнаты…

Уловив движение за окном, он быстро глянул туда и сбился с шага: по двору два черных сектанта волокли мешок — из подсобки к общежитию. Самое время устроить драку или закричать. Хотя что это даст?

Идущий впереди крепкий гербовец споткнулся о прогнивший паркет и с грохотом рухнул на пол.

Все замерли. Снаружи сектанты, бросив мешок, уставились на окна лаборатории. На улице заметно светлее, чем в коридоре, снизу стекло в окне кажется черным, непрозрачным, но все равно — по спине побежал холодок. Егор попятился к противоположной стене, продолжая смотреть на улицу.

А потом снаружи вдруг завыла сирена. Кто ее включил, было непонятно, но протяжный рев накрыл территорию НИИ. Двое черных, вскинув штурмовые винтовки, рванулись к зданию.

Жагов приказал:

— Разделяемся!

Бойцы пришли в движение, начали действовать слаженно. Группа под командой коренастого гранатометчика шагнула к окнам.

Жагов побежал вперед по коридору, за ним — несколько бойцов. Пулеметчик толкнул Атилу стволом в спину, их обогнали Большой и Яна.

Позади зазвенело разбитое стекло, загрохотали автоматы, со двора огрызнулись штурмовые винтовки сектантов…

Тем временем Жагов выбежал на лестницу. Атила постоянно вызывал Линзу, но сигнала от нее по-прежнему не было.

Спустившись на второй этаж, Жагов оставил двух бойцов на лестнице, махнул остальным и быстро направился в коридор. Один поворот, второй…

Этажом выше стучали выстрелы, становясь все тише — группа полковника уходила все дальше от места, где завязался бой.

Наконец Жагов остановился напротив двустворчатой двери, ударил ногой. Створки скрипнули, раскрылись. Группа завалила в актовый зал с рядами откидных кресел, некоторые сидушки были выломаны, дерматин на спинках подран. На боковине кресла в ближнем к выходу ряду виднелась нацарапанная ножом надпись: «Здесь были Химик и Пригоршня». Аккуратно так кто-то нацарапал, старался.

Жагов направился к сцене, где стояла высокая тумба для выступлений. На ней тоже имелась надпись, только тут будто выжигателем прошлись: «Курортник жив!» И ниже подпись: «Лабус».

По приказу полковника бойцы сдвинули тумбу. Судя по их напряженным лицам, она оказалась весьма тяжелой. Жагов ударил каблуком по не выцветшему квадрату, где раньше стояла тумба. Под сценой что-то щелкнуло. Жагов ударил еще раз — открылся люк.

Потайной ход! Атила быстро подался к Яне и шепнул:

— Мы идем в аппаратную. Если действовать — то только там. Будет всего один шанс.

Полковник скрылся в люке, за ним — Картограф, потом по очереди начали спрыгивать бойцы. Кивнув, Яна тоже направилась к дыре в сцене, по пути толкнула в спину Большого, он обернулся. «Идем в аппаратную», — едва расслышал Егор. Большой взглянул на него — на лице приятеля отразилась напряженная работа мысли, он запустил пятерню в шевелюру. Глаза наконец блеснули, Большой закивал. Понял, на что намекает Егор.

Они спустились под сцену, следом — пулеметчик и двое бойцов, которые до того по приказу полковника оставались на лестнице, но сейчас догнали группу.

Вдалеке приглушенно стучали выстрелы. Вскоре стрелять из штурмовых винтовок стали намного чаще, чем из автоматов, — к черным прибыло подкрепление. Взорвалась граната, и после этого Атила уже не мог оценить, что происходит во дворе и лаборатории: они начали спускаться по крутой железной лестнице. Позади включили фонарь, но луч лишь скользил по стенам, а под ногами была кромешная тьма, и приходилось держаться за ржавые перила.

Внизу лязгнул засов, и в черноту ворвался дневной свет. Оказалось, что тайный ход ведет не в подвал, а на первый этаж, в подсобку. Здесь на столике пылился электрочайник с треснувшим корпусом, стояли разбитые чашки, было еще несколько стульев и железный шкаф. И четыре двери, по одной на каждой стене. Жагов открыл правую, выглянул и скомандовал выходить.

А на верхних этажах лаборатории вовсю грохотали штурмовые винтовки сектантов, некогда — верных псов Альфы. Теперь черные вышли из-под его контроля и играли по своим правилам. Похоже, они клюнули на уловку и рвали на клочки группу гербовцев, брошенных Жаговым на верную смерть.

За дверью оказался огромный зал с широкими оконными проемами, расположенными на высоте двух человеческих ростов. Атила попытался сориентироваться и понял: они в главном корпусе. Под окнами тянулись балконы с железным ограждением, по периметру которого держались на стойках нацеленные вниз небольшие параболические антенны. В середине зала на подвижной колесной станине высился двухметровый соленоид с откинутой крышкой футляра. Медные провода из него, соединяясь, уходили под резиновую оболочку толстенного кабеля, свисавшего к полу.